Читаем Круглая Радуга (ЛП) полностью

Блот также квартирует в этом мезонине воздвигнутом в минувшем веке неподалёку от Набережной Челси. Творец его, Коридон Росп, поддерживал знакомство с Розетти, носил визитку и увлекался культивацией фармацевтических растений на крыше возведённого здания (с недавних пор традиция возродилась стараниями молодого Осби Фила), чрезмерно изнеженных для холодов с туманами и, как правило, возвращавшихся виде фрагментарно специфичных алкалоидов в слой почвы поверх крыши, куда помимо этого пошло удобрение от троицы призовых Вессекских свиноматок, которых там держал восприемник Роспа, а впоследствии опавшие листья разнообразных декоративных деревьев трансплантированных на крышу последующими обитателями, плюсуясь к добавкам из недопереваренной пищи отрыгнувшейся либо выблеванной там же тем или иным утончённым эпикурейцем—всё это затем перемешалось лемехами смен времён года в почти полуметровое напластование невероятнейшего чернозёма, на котором вырастет что угодно, да хотя бы и бананы даже. Пират, доведённый до отчаяние   дефицитом военной поры на бананы, решил оборудовать на крыше оранжерею под стеклом и уговорил друга летавшего по маршруту Рио—Асунсьон—Форт-Лами, прихватить для него саженцы банана, три или хотя бы парочку, в обмен на фотокамеру германского производства, как только Пирата забросят туда  парашютом  на следующее задание.

Пират прославился своими Банановыми Завтраками. Отбоя нет от желающих вкусить, ломятся сюда со всей Англии, даже  аллергики или у кого крайняя банановая несовместимость желают хоть одним глазком взглянуть—поскольку взаимодействие бактерий в почве из органических колец, цепочек и сетей так понаверченных, что и Всеведущий концов не сыщет, даёт фруктам расти до полуметра, да невероятно, но факт.

Пират стоит в туалете и ссыт,   в голове полная  свобода от любой, даже малейшей мысли. Затем упрятывается под шерстяной халат, который носит наизнанку для недосягаемости кармана с сигаретами, хоть оно не слишком помогает и, в обход тёплых тел приятелей, пробирается к высоким Французским окнам, выскальзывает в холод снаружи, а когда тот шибанул по пломбам в его зубах, чуть постанывает на подъёме по винтовой лестнице кругами подымающейся в сад на крыше, где он на миг замирает уставясь на реку. Солнце всё ещё ниже горизонта. Похоже и сегодня продождит, но в воздухе покуда что необычайная прозрачность. Громада электростанции и нефтеперегонный за нею проступают чётко: трубы, сифоны, башни, колонны, вьющиеся клубы пара, дыма….

– Ххахх!– Пират проследил как  выдох его безмолвного рёва  всплывает над парапетами, «ххахх!» Верхушки крыш в утренней пляске. Гигантские вязки его бананов, сияюще жёлтых, влажно зелёных. Приятелям там внизу  снится Банановый Завтрак. Этот начисто драенный день обещает стать не хуже всякого прочего—

Ой ли? Далеко на востоке, у самого дна розоватого неба что-то сверкнуло, очень ярко. Новая звезда, почти неразличимая. Он, опершись на парапет, всматривается. Полыхнувшая точка обернулась уже  белой вертикальной чёрточкой. Наверное где-то уже над Северным морем… не ближе… внизу ледяные поля и холодное пятно солнца….

Что это? Раньше не  такого не было. Но Пират всё равно знает что. Он видел фильм, всего пару недель назад… это след испарения. Вон поднялось уже на ширину пальца. И это не самолёт. Так вертикально самолёту не подняться. Это новая и пока что Самая Секретная  ракета-бомба  Немцев.

– Получите и распишитесь,– это он произнёс или только подумал? Он затянул потуже истрёпанный пояс халата. Средний радиус действия этой хрени 200 миль. Но разве можно различить след испарения за 200 миль, а выходит что да.

О? Никаких о: за дугой поверхности земного шара, к востоку, там солнце, только что взошло над Голландией, подсветило  выхлопные пары ракеты, все эти капли, кристаллы, заставило  заблистать и через море….

Белая чёрточка, резко, оборвала своё восхождение. Прекратилась подача горючего, выгорело, как там по-ихнему… Brennschluss. У нас таких нет. Или засекречены. Основание линии, точка старта,  начало уже теряться в алеющей заре. Но ракета шарахнет тут прежде, чем солнце взойдёт для Пирата.

След, смазанный, слегка порванный натрое, завис на небе. Сама ракета, уже как чисто баллистический снаряд, взвилась выше. Теперь уже невидима.

Может надо что-то сделать… дозвониться в штаб в Станморе,  пусть засекут её радарами над Проливом—нет: нет времени, правда нет. Меньше пяти минут от Гааги сюда (успеешь лишь дошагать до чайной на углу… чтобы свет солнца согрел планету любви… времени  ни на что не осталось.) Выбежать на улицу? Предупредить остальных?

Собирай бананы. Он топает по чёрному компосту в оранжерею. Чувствует как подпёрло срать. Ракета, на высоте в шестьдесят миль сейчас, наверно, достигла  пика своей траектории… начинает падение… сейчас….

Каркас пронизан дневным светом, молочные стёкла благодушно лучатся вниз. Откуда тут быть зиме—даже такой—достаточно суровой, чтобы старить это железо с его подвывом  ветру или темнить эти фрамуги укрывшие другую пору года продлённую обманом?