Читаем Королевский куттер полностью

Он открыл одну из дверей по правому борту и Дринкуотер вошел внутрь. Кормовые помещения «Кестрела» размещались между трюмом и гельмпортом. Трап, по которому они спустились, начинался сразу перед румпелем. Прямо напротив его подножья размещалась дверь главной каюты, занимавшей всю ширину корабля. Четыре прочие двери вели в крошечные конурки, которые от щедрот Адмиралтейства были пожалованы офицерам куттера. Крайние две были завалены всяким хламом и явно необитаемы. В остальных жили. Ему предназначалась та, что с правого борта. Про каюту левого борта Джессуп выразился так: «Это для пассажиров…» и не добавил ни слова.

Дринкуотер вошел в каюту и прикрыл дверь. Здесь было негде развернуться. На сосновой переборке висела маленькая книжная полка. Под ней располагался складной столик, крышка его предусмотрительно откидывалась, как у ящичка для ночного горшка. Подставка для графина и стакана — хотя ни того ни другого не было, и три колышка для одежды за дверью дополняли меблировку каюты. Лейтенант поднялся на палубу.

Стало уже светло, и можно стало разглядеть низкую линию побережья Кента. Натаниэль направился на бак к Джессупу и спросил, скоро ли вернется шлюпка.

— А, сэр, она уже приходила и опять ушла. Я отослал ее в Тилбери за вашими вещами.

Дринкуотер поблагодарил его, не обращая внимания на заинтересованные взгляды матросов. Он откашлялся и сказал:

— Не окажете ли любезность показать мне корабль?

Джессуп кивнул и повел его на нос. Мощный бушприт проходил сквозь металлическую вилку на форштевне и упирался в массивные тимберсы, поддерживающие брашпиль. Далее шел трап на бак, представлявший собой обширное темное пространство, простиравшееся до мачты и загроможденное поручнями, кофель-планками, блоками и бухтами троса.

— Сколько у нас людей, мистер Джессуп?

— Полный штат сорок восемь, в наличии сорок два… Вот тут люк, сэр… это платформа, не совсем межпалубное пространство… используется как место для коек, парусная и как трюм одновременно.

Проходя по пути назад мимо закрепленной на палубе гички, Джессуп провел по ее планширу ладонью. Дринкуотер обратил внимание, что древесина выглядела изношенной и старой.

— Шлюпкам находится много работы, не так ли?

— Так, сэр, — с коротким смешком отозвался Джессуп. — Что верно, то верно.

За люком располагалась труба камбуза, световой люк каюты, трап и медный нактоуз. Над ютом господствовал большой румпель: один его конец входил в рулевой шток, другой был увенчан резной головой птицы из семейства соколиных, давшей название куттеру[1].

Джессуп по-хозяйски погладил гордо изогнутый клюв и кивком показал на небольшой запертый люк, расположенный на юте и окруженный решетками.

— Ведет в крюйт-камеру, сэр, — боцман повернулся и указал на пушки. — Двенадцать орудий, сэр. Десять трехфунтовок и две длинноствольные бронзовые четырехфунтовки на носу. Вес бортового залпа — девятнадцать фунтов. Семьдесят два фута по главной палубе, около ста двадцати пяти тонн водоизмещения… — он продолжал, все еще несколько подозрительно вглядываясь в новичка.

— Вам приходилось раньше служить на куттерах, сэр?

Дринкуотер посмотрел на него. Нет смысла выкладывать все, подумал он. Джессуп все скоро узнает. Натаниэль вспомнил про яхту-бакенщик «Аргус». Настал его черед изображать таинственность.

— Ну еще бы, мистер Джессуп. Я много послужил на куттерах. В ином случае разве оказался бы я здесь?

Джессуп фыркнул. Последние слова словно всколыхнули нечто, некое секретное знание, недоступное Дринкуотеру. Пока.

— А вот и шлюпка с вашим багажом, сэр, — Джессуп перегнулся через борт, окликая лодку. Как бы ставя печать в деле своего превосходства над новичком, боцман смачно плюнул в искрящуюся воду Темзы.