Читаем Колыбельная полностью

— Прошу прощения. — Она говорит, что есть несколько вариантов. Например, новый хозяин подписывает документ о формальном отказе от права собственности и спокойно съезжает, а с домом уже разбирается банк. — Или, — говорит наша героиня, — вы мне выписываете доверенность на эксклюзивное право продажи дома. Это у нас называется «карманный листинг».

Может быть, новый хозяин сейчас скажет: нет. Но когда он пойдёт принять ванну и в воде у него между ног возникнет эта кошмарная рожа, когда по стенам забегают странные тени, он скажет: да. Ещё не было случая, чтобы кто-то не согласился.

Новый хозяин на том конце линии говорит:

— И вы ничего не расскажете покупателям… о проблеме?

И Элен говорит:

— Вы не распаковывайте, что осталось. Мы скажем, что вы уже выезжаете. Если кто-нибудь спросит, скажите, что вам предложили работу в другом городе. Скажите, что вам очень нравится этот дом и вам жалко его продавать.

Она говорит:

— А всё остальное останется нашей маленькой тайной.

Мона кричит из приёмной:

— Билл Барроуз на второй линии.

Радиосканер трещит:

— Как понял?

Наша героиня нажимает на кнопку и говорит в трубку:

— Билл!

Глядя на Мону, она произносит одними губами:

— Кофе.

Она кивает на окно и так же беззвучно, одними губами, говорит Моне:

— Иди.

Радиосканер трещит:

— Как понял?

Это была Элен Гувер Бойль. Наша героиня. Теперь мёртвая, но не покойная. Это был просто ещё один день в её жизни. Это была её жизнь до того, как появился я. Может быть, это история о любви. Может быть, нет. Поживём — увидим. Потому что я сам не уверен, насколько мне можно себе доверять.

Это история об Элен Гувер Бойль. О том, как она не даёт мне покоя. Как навязчивая мелодия, застрявшая в голове. О том, какой, мы себе представляем, должна быть жизнь. О том, что цепляет и не отпускает. О том, как прошлое тянется следом за нами в будущее.

Да, именно так. И всё это — Элен Гувер Бойль.

У каждого в жизни есть кто-то, кто никогда тебя не отпустит, и кто-то, кого никогда не отпустишь ты.

В тот день — последний день в обыкновенной, нормальной жизни — наша героиня говорит в трубку:

— Билл Барроуз?

Она говорит:

— Пусть Эмили подойдёт к параллельному телефону, у меня хорошая новость. Я нашла замечательный дом, вам понравится.

Она пишет РЫСАК по горизонтали и говорит:

— Насколько я понимаю, хозяин очень заинтересован, чтобы продать дом побыстрее.

Трудность любого рассказа: он всегда получается задним числом.

Даже «живой» комментарий на радио — круговые пробежки и страйк-ауты — всё равно отстаёт от реальных событий на пару минут. Даже прямые трансляции по телевидению идут с задержкой на две-три секунды.

Даже у звука и света есть ограничения в скорости.

Ещё одна трудность — рассказчик. Кто, что, где, когда и почему. Его личный настрой и пристрастия. Как он передаёт факты. Какой из него посредник, как это называется у журналистов. Как он умеет подать материал, поскольку правильно поданный материал — это всё.

Рассказ в рассказе.

Эту историю я рассказываю кусками — каждый раз в новом кафе. Я пишу эту книгу по главам, главу за главой — каждый раз в новом месте, в новом городе, или в маленькой деревушке, или просто на съезде с шоссе где-нибудь в чистом поле.

Эти места объединяет одно — чудеса. Чудеса типа тех, о которых обычно пишут в бульварных изданиях, все эти чудесные исцеления и видения, о которых не упоминают в серьёзной прессе.