– Вчера, – сказала она мне, – ты зажег ей душу; она мне все сказала, и она проделала со мной сотню безумств, называя меня своим мужем. Ты ее совратил, и я хочу посмотреть, как ты уедешь, потому что я полагаю, что она сойдет с ума. Ты увидишь, какова она стала.
– Ты уверена в ее молчании?
– Вполне уверена. Я прошу тебя, единственно, ничего с ней не делать в моем присутствии. Когда я увижу, что момент настал, я уйду.
Но вот и она, вся веселая, платье открыто спереди, юбка едва прикрывает только половину ног. Едва усевшись, она напомнила мне мой рассказ о положении, в котором я оставил донну Леонильду в постели, и я продолжил, вплоть до конца, когда ее мать, лежа в моих объятиях, показала мне ее всю голую. М. М. вышла, и малышка спросила меня быстро, как я убедился, что моя дочь девственна. Вытянув свою руку и просунув ее в отверстие ее юбки, я дал ей почувствовать, как я это проделал, наслаждаясь ее чувством, которое она не пыталась от меня скрыть. Она дала мне свою руку, чтобы я воспользовался ею для той же цели, но тут вернулась М. М.
– Неважно, – сказала мне малышка, – я ей все рассказала; она добрая, она ничего не скажет.
Я продолжил свою историю, и, наконец, когда я подошел к месту, в котором я дал ей описание очаровательной запертой, и о тех напрасных усилиях, которые я употребил, чтобы ее удовлетворить, малышка настолько заинтересовалась, что предстала перед моими глазами в самой очаровательной из всех поз. М. М. спаслась, увидев меня стоящим, в момент, когда я готов был нарушить данное ей слово; но пансионерка сказала мне стать на колени наверху подпорки, и предоставить ей возможность действовать. Я подчинился ей, догадавшись обо всем. Ей захотелось меня съесть, и она бы приступила к этому, если бы я не разрешился наслаждением, вызванным ее действиями и излившим мое сердце. Она покинула меня, только когда убедилась, что я расслабился. Я сел, и из чувства благодарности приклеился губами к нежнейшему рту, высосавшему эту квинтэссенцию моей души. Я покинул этих ангелов к концу дня, попрощавшись и пообещав снова увидеться с ними в будущем году.
Вернувшись в гостиницу, я попрощался с раненым, которого напрасно просил располагать моим кошельком, он заверил меня, что не нуждается в деньгах. Я обещал ему заставить г-на Дезармуаз отказаться от всякого преследования его, если когда-нибудь он вернется в Лион, и я сдержал слово. Его будущая супруга пришла поужинать со мной и посмеяться вплоть до полуночи, когда она меня покинула, чтобы дать мне поспать до рассвета, когда я заказал лошадей.
Я прибыл на следующий день в Лион, поселившись в гостинице «Парк» и сразу известив Дезармуаза. Я сказал ему, ничего не скрывая, что прелести его дочери меня очаровали, что ее жених очень любезный молодой человек, и что он должен согласиться на их брак, исходя из всех соображений, хотя они и не нуждаются в его согласии. Он сделал все, что я хотел, когда я заявил ему, что могу оставаться ему другом только при этом условии. Он дал мне письмо, подписанное им лично при двух свидетелях, которое я отправил в тот же день экспрессом в Шамбери, раненому.
Дезармуаз захотел пригласить меня на обед, со своей женой и младшей дочерью, в ее бедном доме. Эта девочка не обладала привлекательностью, а жена отнеслась ко мне с глубоким уважением.
Будучи обязанным ехать в Париж, я дал ему денег, которые ему были нужны, чтобы отправиться ожидать меня в Страсбурге, вместе с моим лакеем испанцем. Г-н де Рошебарон был в провинции. Я решил, что лучше, чтобы меня сопровождал только Коста, и я оказался неправ. Я поехал дорогой на Бурбонэ и прибыл в Париж на третий день, поселившись в отеле «Св. Духа» на улице Св. Духа.
Нуждаясь в том, чтобы выспаться, я прежде написал записку м-м д’Юрфэ, отправив ее с Коста. Я предложил ей пообедать вместе завтра. Коста был довольно красивый парень, но говорил по-французски очень плохо, и, поскольку он был слегка туповат, я был уверен, что м-м д’Юрфэ примет его за существо необычное. Она ответила мне, что ждет меня с нетерпением.
– Скажите мне, – спросил я у Коста, – как эта дама вас приняла и как она прочла мою записку.
– Она смотрела на меня через зеркало, произнося слова, которые я не мог понять, затем она душилась, делая круги по комнате. Наконец, она рассмотрела меня внимательно и затем с улыбкой сказала мне вежливо подождать снаружи ее ответа.