Читаем Исправить все полностью

Гришка Нефедов был обыкновенным ленинградским мальчишкой. Он жил с папой, мамой, старшим братом в небольшой квартире в доме, недалеко от Смольного и очень гордился этим фактом. Свой город мальчик любил. Ходил в школу, дрался, как без этого, играл и жил обычной жизнью. Пионерия, а потом и комсомол давали ему понимание того, что он не один — вокруг огромная страна. Мама работала на «Красном треугольнике», папа служил врачом на городской станции «Скорой помощи», поэтому Гришка часто бывал у папы на работе, ему было очень интересно.

Эти странные сны начали сниться Гришке, когда ему исполнилось пятнадцать. Комсомолец уже хорошо понимал, что можно говорить, а о чем лучше молчать. В снох он проживал жизнь английского мальчика по имени Гарри Поттер, каждый день понимая, как же ему повезло родиться в Советском Союзе. Жизнь сироты проходила перед глазами Гришки, никому не нужный мальчик, над которым издевались опекуны, били его, ненавидели… Как фашисты какие-нибудь.

Но потом было только страшнее. Волшебная школа, похожая на тюрьму, как ее себе представлял Гришка, оказалась совсем не волшебной. Скорее, страшной, что для юноши казалось нормальным — буржуи же, понятно, что для них жизнь ребенка не стоит ничего. То ли дело в Советском Союзе! Так проходил день за днем — ночью страшные сны, днем обычная учеба. Закончившаяся школа, медицинский институт — вариантов не было, так как Гришка хотел работать именно на «скорой».

Девушки у него пока не было — как-то обошли все эти томления Григория, посвятившего себя медицине. Особенно ему нравилось работать с детьми, что заметили профессора, направив юношу в педиатрию. Брат стал военным, так как с детства грезил танками да пушками. А Гришка учился, учился и учился.

— Пап! — позвал отца юноша. — Меня в детскую на практику направили.

— Ну тебе же нравится работать с детьми, — улыбнулся постаревший отец, отдавший всего себя детям и работе.

— Я очень за тебя рада, — обняла мама.

В этот момент вспомнился мальчик Гарри, у которого такого просто не могло быть. Гришка понял, насколько ему повезло, улыбаясь родителям. В его снах мальчик, становившийся юношей, был не просто никому не нужен — ему подливали какие-то «зелья» заставляя поступать так, как нужно было этим буржуям и видеть это было больно.

Заканчивая практику в детской больнице, Гришка грезил о «скорой помощи», где как раз появилась детская бригада, выезжавшая только к детям. Внезапно оказалось, что врачей для детей всего двое, поэтому дежурство несли посменно, стараясь всегда быть для малышей и тех, кто повзрослее.

В этот воскресный день Гриша собирался на суточное дежурство, думая о том, что после можно будет пригласить Катьку из детской погулять по набережной. Юноша поцеловал мать, улыбнулся отцу и вышел из дома. Быть молодым — самым молодым доктором на подстанции было неплохо. Летнее солнце светило с голубых небес, согревая город Ленина.

Вызовов не было, как будто все болезни исчезли, поэтому доктор Нефедов-младший поскучал некоторое время, а к полудню вышел к машинам, чтобы погреться на солнце, да позубоскалить с водителями. Скучно было просто неимоверно. Но потрепаться Гришка не успел — внезапно ожили репродукторы.

— Граждане и гражданке Советского Союза, — объявил репродуктор. В первый момент Гришка замер, но потом успокоился. «Наши прогонят фашистов». Многие так думали в тот день, многие.

В понедельник Гриша отправился в военкомат, где ему почти без слов указали на дверь. Узнав дома, что папу взяли, юноше стало обидно до слез, но его отец посадил сына напротив себя, принявшись объяснять простые для себя истины.

— Гриша, ты один из двух детских врачей скорой, — проговорил отец. — Таких бригад немного и по приказу Месселя тебя не могут призвать. Твой фронт здесь!

— Но, папа! — хотел возразить молодой врач, на что отец покачал головой. Пришлось смириться.

Первая тревога была объявлена на следующую ночь, а потом, слушая по радио это «оставили», Гришка понимал, что все не так просто. Отца направили на санитарный поезд, поэтому время от времени он бывал дома, а когда нет — посылал письма. Эти письма Гриша с мамой — Алевтиной Георгиевной — зачитывал до дыр и тем страшнее был серый конверт. Простой серый конверт, принесенный почтальоном. Мама выла от горя, просто кричала и не могла успокоиться, несмотря ни на какие препараты. Так не стало папы. Через неделю почтальонка Светка из соседнего парадного, пряча глаза отдала Грише еще один конверт — такой же серый, как и первый. Юноша не отдал его матери. «Пусть для нее он будет жив».

Город бомбили, каждая бомбежка уносила жизни. Куда-то уходили детские болезни заменяясь переломами, контузиями, осколочными ранами. Даже у малышей! Под бомбами гибли и врачи, поэтому вскоре Гришкина бригада работала и по взрослым, и по детям. А сны все продолжались и в них была своя война. Свои фашисты, свои павшие…