Читаем Иммунитет (СИ) полностью

Ну почему, почему он даже не попробовал учиться беспалочковому колдовству, ведь это было возможно!

Стоп. А это он откуда знает? И кто мог бы его учить? Точно не Дамблдор… Декан? Образ строгой МакГонагалл тоже как-то не вязался с этой мыслью. Перед глазами вставали только книжные полки. Библиотека? Нет, там другие, не закрытые стеклом… Книжный шкаф. Где? Чей?

Ревизия собственной памяти не предоставила ему ничего, кроме очень нехороших подозрений, перерастающих в неприятную же уверенность: кто-то что-то делал с его памятью. И Гарри вдруг понял, что такое настоящая злость. О, нет, Малфой может даже не мечтать довести Гарри так, чтобы он почувствовал что-то похожее. Эта новая злость была невероятной, заполняющей его целиком, согревающей изнутри, яркой и… классной. Она помогла ему почувствовать себя живым.

В конце концов, у него не было ничего своего, кроме его памяти и его тела! Это его и только его, и никому не позволено… Он никому не позволит!

Гарри не видел, как сжались его губы и заиграли желваки, а лицо стало выглядеть взрослее, с жестким, как у хорошего снайпера, прищуром. Он просто продолжал внутренний разговор то ли с самим собой, то ли с воображаемым собеседником.

Сейф в Гринготтсе? Помилуйте, вы еще доберитесь туда. Ну, нагребет он галлеонов, а куда с ними потом? Хотя… он совсем дурак, наверное. Это ж деньги. Можно хоть купить что угодно, хоть комнату снять. А еще того золота, наверное, хватит даже и на дом! Да он совсем ненормальный, что за все это время ни разу не подумал о таком.

Но сейчас с головой его явно что-то происходило. Точнее, в его голове. И Гарри это нравилось.

Во-первых, он спокойно закончил за пару недель все летние задания, что им дали в Хогвартсе. И это оказалось на удивление просто, хотя берясь за перо, он так совсем не думал. Теперь же он легко понимал прочитанное и на удивление все помнил, даже не стараясь специально. И это было просто здорово!

Голова продолжала работать и генерировать вопросы.

Он схватился за тетрадку, толстую, в обложке с красивым рисунком, но немного надорванную. Дадли из-за этого ее просто выкинул, а Гарри совершенно без разницы, было бы где записать, потому что он хочет это видеть. Иначе то, что творится в голове, рано или поздно сведет его с ума.

«Было бы с чего, — вдруг пронеслось в мыслях знакомое ехидство. — Это что, я сам о себе? Мне Снейп ничего не подлил незаметно перед каникулами?»

Он хихикнул, тут же признав эту мысль абсолютно бредовой, и открыл тетрадь. Мысленно показав язык вредному зельевару и ответив: «Э, нет, есть с чего. Теперь — точно есть. А раньше… возможно, вы были правы, профессор».

До его дня рождения оставалось немного меньше месяца.

В тетрадке появились первые строчки… Вопросы, его попытки ответить, одно цеплялось за другое и росло, как снежный ком. Зато в голове хоть немного стало проясняться. А то Гарри даже начал перечитывать учебники, чтобы хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, и заодно приятно удивился, обнаружив, что все помнит.

Первым он записал самое удивительное для него тогда, позапрошлым летом.

Зачем было посылать столько сов?

И рядом оставил место, где тут же начал придумывать ответы, которые, увы, тоже оказались вопросами:

Разозлить Дурслей? Испугать их? Для чего? Чтобы они вдруг стали добрее ко мне или наоборот?

Удивить меня? Зачем?

Он продолжал писать.

«Чулан под лестницей» — значит, тот, кто писал письмо…

“Э, нет”, — Гарри сам поймал себя на неточности и зачеркнул последние два слова.

Тот, кто подписывал адрес на конверте, знал, где я жил все это время! Или не все время? Но где-то мой адрес точно был. У кого?

В то, что маги не могут понимать, что значит жить в чулане, он не верил.

Значит, кто-то, кто подписывал конверт, не мог не знать, что он, Гарри, просто не в состоянии ответить на письмо! Тогда зачем? Может, его самого тоже испугать хотели? Или… хотели, чтобы он поверил в волшебство? А ведь может быть, что так. Так и запишем…

… Хотели, чтобы я поверил в волшебство… Удалось!

Почему Дурсли решили, что могут спрятаться, уехав?

И как меня нашли? С помощью какого колдовства? Почему я не спросил?

Дурак потому что.

Выяснить!!! Но КАК? У кого я могу спросить?

Он тут же вспомнил первого, кто говорил с ним на запретную тему. И снова озадачился.

Хагрид. Ночью. Почему я не испугался? Или мне тогда было уже все равно?

И почему Хагрид, а не МакГонагалл?

Он вспомнил рассказ Гермионы о том, как ее и ее семью просвещала их декан. Он даже узнал кое-что полезное для себя — Грейнджерам предоставили гораздо больше информации. Декан была, конечно, куда грамотней, чем лесничий. Тогда почему ему, ничего не знающему о мире волшебства, послали не очень-то умного полувеликана? Как бы он ни любил Хагрида, как-то глупо было отрицать очевидное.