Читаем «Идущие на смерть» (СИ) полностью

В этот же день последовали новые захваты русских пароходов — «Россия» из РОПиТ, «Аргунь» и «Маньчжурия» из КВЖД, а в Нагасаки к ним добавилась «Малайя». Команды свезли на берег и позже отправили в Шанхай, а русские суда с объявлением войны объявили «законными призами». Командный состав собрали на «Маньчжурии» под арестом — бежать все равно не могли, ведь на транспорте разобрали машины.

Впрочем, господа начальники не горевали в узилище, в котором им пришлось пребывать свыше двух месяцев — до 31 марта 1904 года, дня гибели вице-адмирала Макарова. Живо соорудили себе бильярд и дружно решили не оставлять японцам самого ценного трофея — 17 тысяч бутылок всевозможных горячительных напитков, начиная от пива, и кончая дорогим французским коньяком. И добились этого, обойдясь без битья стекла и выливания «эликсиров» за борт, наглядно показав «макакам» на что способна сотня русских моряков в «заточении».

С началом войны японцы уже не стеснялись в «отлове» русских судов — только 28 января рыбопромышленное пароходство Кейзерлинга потеряло еще два судна — «Михаил» и «Николай», а Русское Восточно-Азиатское пароходство А.А. Трапани свою «Маньчжурию». А более крупные компании дописали в список потерь больше десятка судов, включая сожженный после затопления крейсера «Варяг» транспорт КВЖД «Сунгари».

Впрочем, потерь уже не считали — в Дальнем успели затопить транспорт «Нагадан» прямо у причальной стенки — японцы помучились, убирая эту преграду. В самом Порт-Артуре, для заграждения прохода в гавань, на внешнем рейде утопили «Хайлар», «Харбин» и «Шилку», принадлежавшие КВЖД. В тральном караване на минах подорвались и погибли несколько пароходов — их теперь даже потерями не считали, можно было быстро найти замену. Будь все эти суда в океанском плавании или во Владивостоке, даже на Камчатке, они бы принесли России огромную пользу, но начальство изначально обрекло их на бесцельное и бесполезное прозябание.

Вот так русский торговый флот как бы показал собой будущую бесславную кончину флота военного — одно без другого не бывает, а дурной пример, как говорят в народе — заразителен!

Но сейчас в этот утро, пробудившиеся от сна моряки, стремились как можно быстрее подготовить боевые корабли к выходу в море. Только один человек, в накинутом на плечи кителе с золотыми погонами, на которых топорщили вышитые крылья черные орлы, с пронзительным отчаянием в душе осознавал, что все приготовления тщетные, эскадра вернется обратно, в обреченную крепость, на свою погибель…

Восточная часть Порт-Артурской гавани.

— Господи, боже праведный, приснится же такое!

Павел Петрович вытер платком холодный пот со лба. Однако вспомнив яркие картинки, что будто каленым железом врезались ему в память, вздрогнул — китель свалился с плеч, сверкнув погонами контр-адмирала. Он затравленным взором уставился на икону святителя Николая-чудотворца, почитаемого моряками, истово перекрестился и прошептал:

— Это не просто сон, все так и будет на самом деле!

Род князей Ухтомских был пусть не так богат, как столбовое московское боярство, но не менее знатен, происходя из удельных князей Белозерских. Всегда они верно служили и московским царям, и российским императорам, хотя звезд с неба не хватали, первыми не были, но и в хвосте не плелись. Про таких всегда говорят, что они «исправные, честные служаки». Хотя многие справедливо, не погрешив против истины, отмечали, что служба потомкам знаменитого Рюрика, легендарного родоначальника всех княжеских родов на огромной Руси, всегда шла много легче, чем у обычного дворянства, и цари с императорами этому немало способствовали. Все же венценосцы из рода захудалых бояр Романовых, а тут «природные» Рюриковичи, которым потомки Кобыльиных-Кошкиных до 1613 года исправно служили и не роптали, пока им худородным не подвернулся случай — избрание Михаила Федоровича Романова на царство.

— Нет, не сон, а явь, слышал я о таком, случалось допрежь такое с моими пращурами!

Павел Петрович потряс головой и еще раз перекрестился. Уселся на мягкое кресло, дрожащими пальцами вытянул из коробки папиросу. С третьей попытки удалось чиркнуть спичкой, зажечь огонек и прикурить. И хотя он последние полгода совсем не баловался табаком, но сейчас почувствовал, как первая затяжка принесла облегчение.

— Боже правый, какая участь! Бастард со мной как с тряпкой поступил — вытер свои грязные лапы и выбросил! Ненавижу ублюдка!

От нахлынувшей злости на адмирала Алексеева князь чуть не заскрежетал зубами, но не выругался только потому, что считал такое невместным со времен учебы в Морском корпусе, где он был однокашником погибшего на броненосце «Петропавловск» 31 марта командующего 1-й Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Степана Осиповича Макарова.