Нина села в «американку», приняла от Рогозина вожжи, скользнула на Леву безразличным взглядом.
Гладиатор напрягся, выдержал паузу и пошел, не рысью, шагом, он знал себе цену.
— Уйди сегодня с глаз моих долой! — уже в голос заявил Рогозин.
— Лев Иванович, — поддержал Рогозина Кунин, — Нина Петровна в большом призу едет, вы мешаете.
— Девчонка с разминки вернется, чтобы духу твоего не было. Уйди, говорю! — Рогозин наступал на Леву.
Он повернулся и пошел.
— То я в призу, то она в призу, — бормотал Лева обиженно.
— Какого-то Ринга здесь называют, Отеллу какую-то, — сообщила Клава, когда Лева вернулся в ложу. — Ну-ка, Лев Иванович, — она достала кошелек, стала вынимать аккуратно сложенные купюры, — поставь там на моего Григория.
— Клава!
— Что Клава! — она с вызовом взглянула на генерала. — Какая еще Отелла, когда мой Григорий едет?
Мама тоже раскрыла сумку, генерал же демонстративно отвернулся.
Лева купил билеты и вернулся в ложу, когда рысаки двинулись за стартовой машиной. Нина на Гладиаторе принимала восьмым колесом и в первый поворот вошла лишь четвертой.
— Ты когда жениться думаешь? — глядя на летящих лошадей и скрывая охвативший его азарт, спросил тихо генерал.
— Я сам решу, отец, — ответил Лева.
На противоположной прямой Гладиатор переместился на третье место. Ринг и Отелло шли голова в голову. При выходе из последнего поворота Гладиатор захватил их. Лошади голова в голову летели к финишу.
— Завтра, отец! Завтра! — бормотал Лева, и ему казалось, что это он сам борется на дорожке с соперниками.