Читаем Городские истории (СИ) полностью

Геннадий не мог припомнить за всю жизнь, когда ещё его друг говорил с таким радостным воодушевлением и непоколебимой уверенностью… Разве что о той женщине...

- Федя, я постараюсь тебе поверить, честно. Я тебя только об одном спрошу, ответь мне, если сможешь, – он слегка прищурился, пристально глядя на друга, – Шурский как-то связан с твоей Елизаветой?

Фёдор глубоко вздохнул, прикрыв глаза.

- Гена, я не могу тебе рассказать всего… пока, по крайней мере. И не знаю, смогу ли когда-нибудь… Это не от меня зависит. Ты очень правильно понял, что они связаны, да. Но большего я тебе сказать не могу, извини.

*

Фёдору Артамонову генерал Филиппов привык верить полностью и безоговорочно. И никогда ещё тот не давал ему повода об этом пожалеть. Но, всё же, на этот раз также безоговорочно поверить не получалось.

Вполне возможно, что виновато в этом изначально предвзятое отношение Геннадия к молодой пассии Фёдора Елизавете Мицкевич. Он ничего не имел против права своего друга выбирать себе женщин самостоятельно, но стойкую неприязнь Геннадия эта рыжая ведьма заработала даже не с первого взгляда, а с первого упоминания.

“Елизавета” – всегда только “Елизавета” и “Елизавета Петровна” – вот же царица выискалась! Да соплячка молодая, прости Господи, чем ты заработала, чтобы тебя боевой генерал, на двадцать лет тебя старше, по имени-отчеству величал?!

Ну а с первого взгляда эта неприязнь перешла почти в отвращение: худенькая, маленькая рыжая девчонка, глазищи большие, хитрые! Улыбнётся – не всякий волк ещё так оскалится! Да откуда ты взялась такая вертихвостка деловая, что перед тобой генерал госбезопасности стоит – глаз поднять не смеет?!

Как-то зашел у них разговор с Фёдором, что, дескать, если у них всё так серьёзно, то когда свадьба… Тот только улыбнулся как-то грустно, да так ловко тему перевёл, что Геннадий только на следующий день об этом вспомнил – профессионал всё-таки, как-никак…

Так что весь день Геннадий пребывал в смешанных чувствах – с одной стороны, Фёдору верить хотелось. Даже слишком. Уж очень тот уверенно говорил о непременном выздоровлении Валеры. Но с другой стороны, эта непоколебимая уверенность выглядела какой-то иррациональной, необоснованной… Уж если врачи так ясно сказали…

- Гена, ну как там Валера? – Валя. Милая, ну как же ты чувствуешь-то, когда подойти, чтобы соврать язык не поворачивался…

- Говорит, хорошо. – Да уж, только идиот бы в такое поверил. – Я Фёдора встретил в генштабе. Артамонова, помнишь? Он заехал на минуту, по своим делам, да со мной столкнулся. Он говорит, что этого… Шурского, – ненавистную фамилию он практически выплюнул, – знает хорошо. Что у них там, в Петербурге, есть какой-то способ Валеру вылечить…

Меньше всего он хотел давать жене ложную надежду, но и видеть, как она медленно угасает, был не в силах. Пусть лучше так. Хотя и понимал, что если такие надежды не оправдаются, потом будет хуже.

- Что?! – Впервые со дня, когда они получили известие о гибели сына, Валентина налетела на него диким вихрем, и, схватив за китель, посмотрела на него огромными, полными еле сдерживаемых слёз глазами. Только теперь в этих глазах было безумная, яростная надежда. Один этот взгляд сбрасывал ей лет десять. Фёдор, только не подведи… Что с ней станет, если его чудо-средство не сработает, даже подумать страшно…

С Фёдором поговорить очень хотелось. Откровенно поговорить. И всё же, сделать этого не получилось. Только Геннадий собрался с мыслями, как за ними приехала машина. Все трое – Геннадий, Фёдор и Валера уже были готовы, так что собираться долго не пришлось. Валера только недавно заснул, пришлось будить.

С тяжёлым сердцем Геннадий уезжал, не попрощавшись с женой, но будить её, чтобы снова заставлять переживать, он не стал. Оставил записку. Пусть потом придётся сполна выслушать от неё за это, но сейчас главное было – успеть добраться до чудодейственного лекарства и вылечить внука. Все разговоры, упрёки и недовольства будут потом.

*

Перелёт был быстрым. Выкупленные в экстренном порядке места в бизнес-классе избавили от лишней нервотрёпки и многолюдных очередей.

Фёдор несколько раз отходил звонить – Геннадий готов был поклясться, что той своей рыжей бестии, – и провел большую часть пути молча, с напряжённым выражением лица.

Спрашивать, что случилось, Геннадий не стал – если бы мог, друг бы сказал и так. Опять эти тайны непонятные…

Шурский, на удивление, и правда встретил их, но не в аэропорту. Две машины подъехали прямо к самолёту, в сопровождении специальных автомобилей авиакомпании. Такая встреча была довольно неожиданной для генерала, и даже для Валеры, который шокировано наблюдал, как из большого чёрного джипа «Ауди» выходит его старый “друг”. Фёдор же довольно спокойно отнесся к тому, что его “Елизавета” заявилась сюда же на тёмно-вишнёвой «Бентли». Только слегка склонил голову, когда она подошла поближе.

- Приветствую вас, Елизавета Петровна. – Получив едва заметный кивок и прищуренный взгляд зелёных глаз, Фёдор обратился ко второму встречающему, – Денис Петрович.