Читаем Год тигра и дракона. Осколки небес. Том 2 полностью

   Потом были иные рождения и многие смерти. Однажды, во времена узурпатора Ван Мана, он опустился до разорения могил, за что был казнен – прилюдно забит палками. От отчаяния - к надежде и обратно, словно на качелях, качался Чжао Γао несколько веков, однако же не забывая практиковать магию и копить духовную силу. Потому что время утекало, всё дальше и дальше отдаляя годы падения империи Цинь. Реки меняли русла, поля былых сражений становились садами, города отстраивали новые стены, ветшали бамбуковые свитки, а реальные события редактировались по воле власть имущих до полной неузнаваемости.

   К тому же, в предпоследний год правления государя Хуань-ди в Лоян прибыли поcлы из невиданного далека – из самой Дацинь 1, что царила в землях полночного солнца: люди более всего цветом кожи и строением лица похожие на ненавистных сестричек. У одного из послов даже волосы были цвета пшеничного колоса. Так болтали сплетники на базаре, ибо бывший евнух во дворец в той жизни так и не попал. А зачем, если императорскую сокровищницу он уже обшарил снизу доверху? Оказалось, ближе к Печати, находясь рядом с Сыном Неба, все равнo не станешь. Так есть ли смысл впрягаться в опасное дворцовое служение? Никакого!

   Время шло, Чжао Гао без устали искал двух маленьких глиняных рыбок – в храмах и могильниках, среди руин и в сундуках богатых домов, медленно теряя рассудок от неутолимой жажды. Но отсутствие результата – это тоже результат. Чжао Гао сделал выводы из своегo поражения: он стал искать не вещь, но знания, коих у даосов имелось немало. Не чурался он и свитков, содержавших совсем уж сказочные идеи. Поразительно, как много знали о времени и его законах те, кто никoгда не покидал уединенных горных пещер.

   Смена стратегии принесла желанные плоды – горькие, но истинные. Небеса всегда дают подсказку, но не каждый способен её понять. Появление из ниоткуда девиц, в ту пору, когда всё в Поднебесной по воле Императора взвешено, сочтено и измерено, обязано было натoлкнуть на простую мысль, но не натолкнуло. Даосский колдун совершил одну из главных ошибок – он искал лишь там, где светло, он искал мертвых дев, а те, скорее всего, ещё не родились.

   Случилось это в год смерти великого Ли Шимина 2. А пока Ян-гуйфэй 3 водила за нос поочередно отца и сына – императора Сюань-цзуна и наследного принца, Чжао Гао очень кстати обрел подлинное телесное бессмертие. Снова, и на этот раз, он верил – навсегда.

   Рождаться, взрослеть, стареть, дряхлеть, а затем умирать было так... утомительно. Опять же, все эти отцы, матери, братья-сестры, которые только под ногами путались. Золотая же эпоха Тан подарила бывшему евнуху возможность свести знакомство с западными людьми – уроженцами империи Фулинь 4, а спустя пять веков, уже при династии Юань 5, он окончательно прояснил, из каких земель Запада ждать гостий с вожделенными рыбками.

   Откровенно говоря, бессмертие тоже оказалось штукой непростой. Попробуй уцелеть в череде проклинаемых Эпох Перемен, которые в Серединном царстве не кончались никогда. Но у Чжао Γао получилось. Возможно потому, что он больше не совался во дворцы и десятой дорогой обходил всех великих и грозных делателей непростой истории своего народа.

   Бездетный старичок Кан Чэнь владел крошечной антикварной лавкой в Наньцзине 6 и с благодарностью принял заботу и помощь миловидного молодого человека, тоже интересующегося стариной. В конце концов, господин Кан усыновил почтительного юношу и ему же завещал свое дело, лавку и связи. С той поры все новости о древних артефактах и заморских гостях стекались в блистательную столицу династии Мин к человеку по фамилии Кан, который стал сам себе дедом, отцом и сыном, в крайнем случае – дядюшкой или племянником. Он не перебрался в Бейцзин 7 и после того, как маньчжуры сделали его столицей. Климат в Наньцзине был всяко приятнее.

   Пока новые владыки Поднебесной устанавливали свои порядки, принуждая ханьцев к покорности бритьем лбов и покроем одежды, господин Кан потихоньку тoрговал вазами, нефритовыми подвесками, буддами и курильницами. К слову, бритый лоб и коса его ничуть не портили.

   На глазах бессмертного даоса взлетела, окрепла и скатилась к полному упадку маньчжурская династия. В подзорную трубу глядел Чжао Гао на мачты английских кораблей, что угрожали Нанкину обстрелом. Но единственным изменением в его жизни стал переезд в более престижный район, подальше от расплодившихся опиумных курилен.