Читаем Гадюшник полностью

В его глазах мелькнула какая-то тень, что не укрылось от Бартропа. Да это и понятно. Если подобной проблемой занимается разведка, неизбежно возникают всякого рода неприятные подтексты. Бартроп гордился своей проницательностью. Да, Баррингтон всего лишь слегка раздражен, вот и все. Впрочем, в любом случае, разглашая служебную информацию, он куда больше теряет, нежели приобретает. Успешная банковская карьера, которая увеличила его и без того немалое состояние, исключала какие бы то ни было корыстные мотивы. Тогда что же остается? Бартроп усмехнулся. На преступника Баррингтон не похож. Когда впервые зашла речь о его новом высоком назначении, досье на него в разведке оказалось чистым, как свежевыпавший снег. И если в одном из главных банков произошла утечка информации, то виноват — Бартроп был совершенно убежден в этом — не Баррингтон. Он отхлебнул немного виски и поделился с Баррингтоном информацией об Антонио Фиери и его «играх» на рынке.

Баррингтон согласился, что торговые операции Фиери выглядят подозрительно. В свою очередь, у него было чем поделиться с Бартропом. Неделю назад ему позвонил Джонатан Гилби, глава аудиторской фирмы «Даусон Лейн». Оказывается, один из младших клерков фирмы недавно сообщил ему, что в управлении внешней торговли одного крупного американского банка в Сити, а точнее в отделе, занимающемся спекуляциями с недвижимостью, происходит нечто странное. Спекуляции с недвижимостью, пояснил Баррингтон, означают, что банк передает некоторую часть собственного капитала биржевым маклерам, которые распоряжаются им таким образом, чтобы «занять позиции», то есть играть на бирже от имени банка. Это, в общем, исключение, обычно бывает иначе: выходя на рынок, банк действует по поручению своих клиентов — страховых компаний, пенсионных фондов, промышленных фирм, а нередко и от имени других банков — покупая и продавая по их поручению валюту. Спекуляции с недвижимостью представляют для банка большой риск, но, с другой стороны, обещают и большую прибыль.

Покончив с комментариями, Баррингтон вернулся к своему рассказу. Сотрудник «Даусон Лейн», занимаясь вместе с другими аудиторской проверкой Интерконтинентального банка (сокращенно ИКБ), обратил внимание на то, что его недавние доходы от внешнеторговых спекуляций подозрительно подскочили. И когда Баррингтон попросил Маркуса Айлярда, главу управления по контролю за рыночными операциями ИКБ, проверить, в чем дело, выяснилось, что подозрения юного аудитора небезосновательны. Айлярд обнаружил наличие некой схемы. Крупные доходы поступали непосредственно после интервенции ведущих банков на зарубежных рынках, а также иных акций, на которые рынок всегда реагирует весьма чутко, например, изменение процентных ставок. И в общем-то это совершенно нормально. Интервенция и процентные ставки являются и причиной, и следствием колебаний на мировых рынках. Именно в процессе этих колебаний зарабатываются и теряются самые большие деньги. Но в данном случае уж больно велики были суммы, а также определенная регулярность в их поступлении; это и заставило насторожиться, заподозрив, что кто-то из сотрудников ИКБ использует конфиденциальную информацию. Если это действительно так, то утечка подобной информации могла — тут у Баррингтона с Бартропом не было никаких разногласий — происходить только на самом верху. Возникает подозрение, что исходит она из самого сердца финансовой системы. А в результате может обнаружиться связь между одним из главарей итальянской мафии и каким-нибудь пользующимся весьма солидной репутацией банком в Сити.

Баррингтону все это явно не нравилось. Меньше всего ему хотелось защищаться на собственном поле. Перед Бартропом, напротив, возникали манящие перспективы. За последние недели лучшей новости у него не было. Он поднялся с кресла.

— Мне пора, господин президент. — Он протянул Баррингтону руку. — Был бы весьма признателен, если бы в ближайшие дни вы ни с кем не говорили об этой истории с ИКБ. У меня тут возникла кое-какая мысль, которая и вам может показаться интересной. Позвоню завтра или послезавтра.

Президент пожал Бартропу руку и проводил его до двери, после чего снова уселся в кресло и задумчиво посмотрел на нависшее над Сити небо. Ему никак не удавалось понять, что же за человек Бартроп. Он, несомненно, привлекал своей живостью, за ходом и поворотами его мысли было интересно наблюдать, но нередко эти же самые повороты приводили собеседников в немалое замешательство. Всякий раз, встречаясь с Бартропом, что, впрочем, бывало нечасто, Баррингтон ощущал в нем некую ясную целеустремленность. Какова, собственно, эта — явно крупная — цель, Баррингтон понять не мог. А вдобавок сегодня ко всему прочему пришлось задуматься, какую роль этот великолепный ум уготовил ему лично. Ни воображения, ни властной способности распоряжаться людьми Бартропу было не занимать. Несмотря на высокое положение в Сити, Баррингтон не был подозрителен, но к Джеймсу Бартропу относился с чрезвычайной настороженностью.