Читаем Дом, забытый временем полностью

Примериваясь к покупке дома. Теодор провел опрос местных жителей. Всплыло несколько неоднозначных фактов, все местные прекрасно знали этот дом, но никто не мог вспомнить, кем и когда он построен. В доме давным–давно никто не жил, и для большинства горожан это служило явным признаком присутствия приведений. Поскольку владельцы так и не объявились, управа конфисковала дом и теперь стремилась продать его почти за бесценок, лишь бы покупатель заплатил наличными. Этот факт перевесил всю неоднозначность предыдущих, и Теодор, недавно получивший скромное дядюшкино наследство, немедленно воспользовался щедрым предложением: купил дом вместе с обширным участком и спустя некоторое время въехал в новое жилище вместе с женой Анной.

Супруги немедленно взялись за работу. Наняли маляров, каменщиков и плотников, дабы отреставрировать особняк внутри и снаружи. В 1882 году викторианский стиль мебели уже утратил популярность, однако в маленьких городках наподобие Свит Кловера всё еще считался модным. Исходя из этого. Теодор и Анна обставили дом викторианской мебелью, самой лучшей, какую только смогли купить, перемежая её, впрочем, современными произведениями искусства. Чисто из сентиментальных чувств они оставили несколько сохранившихся древних предметов интерьера и бережно их отреставрировали. Теодор выписал из–за границы клавесин, надеясь, что супруга будет музицировать. Однако Анна совершенно не вдохновилась, и инструмент оказался предоставлен самому себе — стоял в дальнем углу гостиной, собирая пыль и рискуя постепенно прийти в негодность.

А вот «Зерновой комбинат Дикенсона», напротив, расцветал на глазах. Несмотря на экономический кризис, под чутким руководством Теодора заводик, первоначально размещавшийся в нескольких шатких сараях, превратился в крупное предприятие, которое принесло городку невиданное благосостояние. В 1888 году, как будто в награду за труды. Анна подарила супругу сына, которого назвали Нельсон. Теодор начал готовить наследника к руководству комбинатом буквально как только ребенок встал на ноги. Процесс обучения продолжался в отрочестве и юности, а комбинат тем временем пережил еще три кризиса и стал одной из самых стабильных компаний штата.

Нельсон оказался столь же умным и проницательным бизнесменом, как и его отец. В 1917 году он женился на Норе Джеймс, скромной девушке двумя годами старше его, но, как выражался Теодор, «с хорошей аристократической закваской». В городке судачили, что Нельсон якобы женился только затем, чтобы не подпасть под мобилизацию. Однако это были всего лишь слухи. При желании Теодор мог бы избавить от воинской повинности всех молодых людей Свит Кловера, не говоря уже о собственном сыне. Так или иначе, на войну Нельсон не пошел, и в 1919-ом, когда отец внезапно скончался от удара, стал главой и комбината, и Дома Дикенсонов (так теперь жители городка называли особняк из красного кирпича). Спустя несколько месяцев умерла и мать Нельсона. С её уходом привычный уклад жизни, сложившийся в доме за тридцать семь лет, стал другим.

Хотя… не совсем. Нельсон унаследовал сентиментальность, свойственную как матери, так и отцу, и не собирался разрушать несколько архаичную атмосферу своего жилища. С другой стороны, он хотел, чтобы в доме появились и свидетельства его собственного существования. Теодор и Анна противились любым переменам, когда речь шла о мебели, и Дом Дикенсонов по большей части был обставлен всё теми же викторианскими предметами интерьера которые супруги купили в самом начале, все эти предметы, сработанные на совесть, сохранились в прекрасном состоянии и выглядели точно так же, как и в день покупки. Нельсон любил их все вместе и каждый в отдельности, но. к счастью — или к несчастью — любовь эта имела пределы. Каждый день фабрики выпускали новую мебель, и, конечно, они с Норой имели полное право покупать что–то современное, не отставая от своих не столь состоятельных соседей. Тем более что привносить новое и вместе с тем сохранять старое — достойный подход к убранству дома, указывающий на хороший вкус и известную долю смелости. Так что Нельсон и Нора начали заменять некоторые — далеко не всё — викторианские предметы интерьера мебелью, произведенной после Первой мировой войны, стараясь гармонично сочетать старое и новое. Завершив проект, они оба были приятно изумлены. Никакой разнородности, одно сплошное очарование — очарование двух миров, спаянных воедино изяществом и подлинным вкусом.