Читаем Барский театр полностью

Один слепил кимоно из вафельных полотенец (традиционный суррогат подпольного каратеиста застойного периода). У другого жена сшила эту спортивную одежду, выкроив нужные куски из старых белых кружевных скатертей, создав таким образом весьма правдоподобную копию мужского белья времен Генриха Четвертого. Еще один любитель восточных единоборств с ранней лысиной, окладистой бородой, подпоясанный веревкой и босой, удивительно напоминал известного графа, на старости лет решившегося возвратиться к крестьянским истокам. У записного эстета кимоно было настоящее, японское, но не боевое, а выходное — с огромным синими ирисами по зеленому фону.

Саша свое кимоно сшил из грубого серого брезента. Он в своем костюме удивительно походил на матроса парусного флота в рабочей робе.

Тем, кто работал с Сашей в спарринге, не помогала самая виртуозная техника боя: откуда бы ни наносились удары, их везде встречали блоки. Атакующему казалось, что он бьет по доске (если Саша защищался рукой) или по железной трубе — если Саша делал это ногой. Руки и ноги у него были жесткие, как шатуны паровоза и такие же неукротимые. И сам удар был потрясающим. Магия какая-то! Кроме того, Саша никак не мог научиться фиксировать его — то есть останавливать кулак в сантиметре от тела соперника. К тому же шелестящий шорох мнущегося брезента, который слышался при каждом ударе Саши, полностью деморализовывал противника.

Саша из кучи хвороста извлек лопату, тщательно завернутую в обильно пропитанную машинным маслом мешковину, и друзья углубились в лес. Через четверть часа Саша остановился у старой ели и направился в сторону от дороги, ориентируясь по еле видимым зарубкам на стволах деревьев.

— Пришли к складу, — сказал он, останавливаясь, — снимай рюкзак.

Олег огляделся. Вокруг был глухой ельник. Склада не наблюдалось.

Саша тем временем снял шинель, аккуратно повесил ее на дерево. Олег сначала подумал, что на сучок, но потом, приглядевшись, обнаружил, что шинель была повешена на гвоздь, ранее вбитый его предусмотрительным другом.

Саша тем временем развернул лопату (металлическая часть была густо смазана солидолом, а черенок — недавно покрашен), подошел к неприметному пню и начал копать рядом с ним.

Через минуту послышался глухой металлический звук — лопата наткнулась на что-то твердое.

Олег вспомнил романы о кладоискателях.

Саша тем временем продолжал рыть землю. Из ее недр показалась огромная алюминиевая фляга.

Сосуд почему-то была закопан горловиной вниз.

Олег спросил своего друга, зачем он ее перевернул.

— А чтобы вода, при большом количестве атмосферных осадков, случайно внутрь не попала.

— Ааа …, — протянул Олег, в очередной раз дивясь хозяйственности Михайлина.

Саша отложил лопату и с явным усилием вытащил наружу флягу за две петли сделанные из толстой капроновой (чтобы не перегнили в земле — догадался Олег) веревки.

Саша поставил флягу, отряхнул с нее лопатой землю.

— Вон он, мой складик, — скрипучим голосом и с той же неизменной загадочной улыбкой Джоконды произнес он. — Доставай рюкзак.

Олег извлек из маленького рюкзака другой — огромный. А Саша меж тем открыл крышку, снял специально положенный под нее кусок толстой полиэтиленовой пленки, играющей роль герметического уплотнителя (и это тоже отметил Олег), и начал доставать свертки.

Каждый из них был плотно перевязан бечевкой.

Олег посмотрел на склад Михайлина и вспомнил, что Саша еще с отрочества славился своей запасливостью и бережливостью. Из каждой экспедиции, куда они ездили сначала юннатами, а потом — стажерами, практикантами и лаборантами Саша привозил домой сушеные грибы, банки (а то и ведра) с черникой и брусникой, мешки с вяленой рыбой.

Особенно запомнился Олегу мешочек с кедровыми орешками, который Саша как-то привез из Сибири. В тот год был неурожай кедровых орехов, но Саша все равно был с добычей, так как он работал в составе одного из орнитологических отрядов. А работа его заключалась в извлечении из паутинных сеток птиц и дальнейшем кольцевании последних. Нередко в сетках среди пернатой мелочи попадались и кедровки. Биологически грамотный испытатель природы сначала вытряхивал из зоба возмущенно орущей птицы пригоршню кедровых орешков, потом кольцевал пленницу и только затем выпускал. А отборные кедровые орешки (птицы собирали для себя только самые лучшие) складывал в полотняный мешочек.

Олег хотел было разрезать бечевки на одном свертке, чтобы посмотреть, что же он будет класть в свой рюкзак, но Саша остановил его.

— Не надо — я тебе буду говорить, что в каждой упаковке. Вещи спрессованы — специально для того, чтобы меньше места занимали. Если раскроешь, то все они в рюкзак не войдут. Это шинель (Олег с недоумением повертел в руках сверток, удивляясь, как можно шинель свернуть до таких размеров), это еще одна. Все новые, со склада. Результат дружбы с каптерщиком. Это — пара телогреек. Две пары сапог. Это — комплекты нательного белья. Зимнего, — он передал следующий сверток, — и летнего. А это, — и голос Саши потеплел, — это портянки. Все новые, ненадеванные.