Читаем Авиатор: назад в СССР 6 полностью

Гавриловичу бы ещё не повредиться при приземлении. Местность каменистая, ущелье узкое, пространства для манёвра мало. Небольшой ручей внизу, несущий свои воды к основной артерии этого района — реке Панджшер. Пикировать здесь проблематично.

— Наблюдаю тебя, 206-й. Что на земле? — запросил Бажанян.

Сделав небольшую «горку» и переворот, я спикировал в ущелье, разогнавшись до 1000 км/ч. Как тут что заметишь! Скалы, склоны, отдельные деревья, духи…

— Стреляют! — прорычал я, отклоняя ручку управления самолётом вправо и на себя.

Твою мать! Еле успел я увернуться от очереди зенитки ЗГУ справа, которая начала работать по мне со стороны Рухи. Сам городок ничего особенного из себя не представлял, его никогда не касались наши бомбардировки, поскольку моджахедов там не водилось.

Выполнил боевой разворот и бросил взгляд в сторону, откуда по мне сработала установка. Это был небольшой анклав на горном плато, включавший в себя несколько дувалов. Сама установка работала по мне с одной из крыш.

Парашют Буянова исчез в тени ущелья, сложившись в тонкую полоску. В паре километров от него продолжал гореть разрушенный борт, дым от которого тянулся в сторону места приземления Гавриловича. И почему в эфире неслышно вертушек? Прошло уже почти десять минут.

Но теперь ситуация стала усложняться. От Руха тянулся шлейф пыли по дороге.

— 201-й ответь 206-му! Наблюдаю транспорт на южной окраине городка. Движется к точке приземления, — доложился я.

Предусмотрительно я включил цепи питания вооружением, ожидая, что сейчас мне нужно будет отработать по этим машинам.

— 201-й, понял. Контролируй место приземления.

Бажанян дал команду Гнётову уничтожить неприятеля и потом уходить на аэродром. Я наблюдал, как со стороны ущелья самолёт Григория Максимовича заходил на трассу и отработал парой С-24 по небольшой колонне. Пара взрывов и вот МиГ-21 Гнётова уходит вверх, отстреливая ловушки. Будем считать, первую атаку отбили.

Я ещё пару раз пролетел по узкому горлу ущелья, контролируя подходы духов. И каждый раз приходилось уворачиваться от крупнокалиберных очередей. Чувствую себя приманкой.

— 201-й, восточный склон, ближе к ручью. Работают перекрёстным огнём, — доложил я, обнаруживая очередную огневую точку.

— 206-й, понял тебя.

И в это время один из моих товарищей начал работать по этой позиции, разнося её огнём из пушки. С земли периодически на связь выходил Буянов. Но с аккумулятором Р-855 постоянно на связи долго не пробудешь. Отрабатывал в этот момент Гаврилович как авианаводчик. Подсказывал параметры выхода на цель и откуда стреляют.

Отличная схема! Я вычисляю, Буянов наводит, остальные уничтожают. Так происходило достаточно долго. Уже, как дважды, истекли те самые 20 минут. В районе падения кружили только я и Бажанян. Остальные на последнем «ведре» керосина ушли домой.

— 001-й, я 201-й, вертушек не наблюдаю, — запросил воздушный пункт управления Бажанян.

К этому времени мой остаток топлива упорно приближался к аварийному. И уверенность в подходе вертолётов начинала снижаться.

— Воздух, я 205-й, наблюдаю духов. Два километра от меня, — с земли вышел на связь Буянов.

— 201-й, нет вертушек. Высадка идёт, — рявкнул в эфир кто-то из больших начальников. — Потерпите.

Мне казалось, что сейчас я не сдержусь и расскажу им про «потерпеть». Голос этого умного парня принадлежал явно не полковнику Павлову. К слову сказать, я вообще не слышал Виталия Егоровича сегодня в эфире.

— В очереди в сортир терпят, а мы не можем! — прозвучал в эфире голос Реброва.

Кто ещё может так ответить!

— 201-й, я 301-й, у меня несколько «карандашей» с собой. Могу отработать парой, — сказал Ребров. — Иду с курсом 230, на 2400, как приняли?

Скорее всего, комэска перемещается постоянно, поскольку духи уже начали пристреливаться по нему. С его боекомплектом продержится он недолго.

Сейчас бы Буянову выйти в эфир и дать целеуказания. Неуправляемыми снарядами С-8, что сейчас на борту у МиГ-23х из эскадрильи Реброва, хватит, чтобы разнести передний край наступающих духов. А их становится в ущелье всё больше и больше.

Ещё бы! За сбитого лётчика дают 1 млн афганей. А за живого или его голову дадут ещё столько же или больше. Вот и лезут моджахеды за наживой.

— 301-й, цель вниз по ущелью. Ориентиры — отдельно стоящие три дувала и горящие две машины. Повнимательнее, на западном склоне работает «сварка», — передал информацию Буянов, но связь начала ухудшаться.

— Понял, снижаемся до истинной 400, дал команду Ребров.

— 301-й, 206-й работаю над ущельем. У меня 1000 истиной.

— 206-й, понял. Под тобой пройдём. Наблюдаю тебя визуально.

А вот я пока не вижу где Вольфрамович со своим товарищем. Я стал делать виражи с большим креном, чтобы не пропустить момент пролёта пары истребителей.

Бросил взгляд вниз, а там, словно в жёлобе для бобслея, маневрируют два самолёта. Для пары маловато им места будет.

— Узко, — сказал один из них в эфир.

— Держи ровнее. Задержка три секунды. Начинай отставать, — сказал Ребров.

Пара на подлёте. Главное, чтоб Буянова не зацепили.

— Внимание… пуск! Вверх ухожу! — громко сказал в эфир Вольфрамович.