АфинаЧто ж, если сердце так велит, исполниВсе, что задумал; не жалей руки!АяксИсполню тотчас. А тебя прошу яИ впредь союзницей мне быть такой!Уходит в шатер.
АфинаБогов ты силу, Одиссей, на немИзведать мог. Вот человек! Видал ли120 Ты прозорливей иль дельней его?ОдиссейО нет, богиня. И тем больше жалостьТерзает сердце мне — хоть он и враг мой —При виде унижения его.И не о нем одном скорблю я. Все мы,Все, что землею вскормлены, не болеКак легкий призрак и пустая тень.АфинаТак рассуждай и впредь, мой друг, и бойсяБогов надменным словом оскорбить.Пусть ты сильней других своей десницей,И пусть бездонней всех твое богатство, —130 Не дай душе гордыней обольститься!Ты видишь сам: все счастье человекаДня одного добыча или дар.К благоразумным милостивы боги,Но ненавистен сердцу их гордец.Афина исчезает. Одиссей уходит.
Парод
На орхестру вступает хор саламинских воинов.
КорифейТеламонов наследник, что город блюдешьНа брегах Саламина средь волн голубых,Твое счастие всем нам отрада.Но когда над тобою Зевесов перун,Когда речи данайцев порочат тебя,Мы смущеньем объяты и в страхе дрожим,140 Точно глаз голубицы пугливой.Так, в последнюю ночь, что от солнца бежит,Злоречивые вести по стану ползутИ бесславят тебя:Что на выгона луг ты коварно проникИ добытый данайцами скот перебил,Все, что после раздела хранилось у нас,Поражая булата грозою.Так сплетает рассказ про тебя Одиссей,Его на ухо шепчет то здесь он, то там,150 И все верят ему.Убедительно лживое слово звучит,Ему пуще рассказчика слушатель рад,Все глумятся над горем Аякса.Да, в великую душу нетрудно стрелять:Промахнуться нельзя. Если кто про меняНебылицы сплетет, не поверят ему, —А имущего Зависть следит по пятам,Между тем как толпа без великих мужейНенадежный оплот воздвигает в бою.160 Лишь под сенью великого малый цветет,Лишь от малых великий могуч и силен.Но не внемлет глупец в ослепленье своемБлагомыслящей мудрости слову.И тебя они ныне поносят, Аякс,И не в силах мы им ничего возразить,Переспорить не можем одни, б з тебя!Они рады, что взоров избегли твоих,Верещат, словно стая шумливых птенцов,Но яви им свой лик, — как пред коршуном злым,170 Оробеют внезапно и в страхе немомРазлетятся, забыв об отваге.ХорСтрофаВправду ль тебя Тавропола[5], дочь Зевсова, —О безотрадная весть,Мать позора моего! —На не деленный скот подняла меченосного?За то ль, что не дал ей в добыче доли ты,Иль что трофеем почтитьЕе забыл ты, иль за охоту — венком?Иль меднобронный бог Эниалий[6] в бою180 К тебе был ласков, ты же не вспомнил о немИ ночным был страхом наказан?