Читаем Вторжение полностью

К вечеру зарядил дождь. Капель действовала на нервы, и несмотря на усталость долго не удавалось заснуть. После сегодняшнего марша тело хоть и гудело, но не так, как вчера. Куда-то девался привычный шум машин, свежие запахи и новые звуки пьянили и приводили в какой-то транс. Я лежал одновременно спящий и бодрствующий, не думая ни о чем, позволяя себе просто быть. Еще немного, и я провалился бы в сон, но мешал какой-то странный зуд – словно что-то внутри заставляло бодрствовать. Древний инстинкт, оставшийся от далеких пещерных предков, собиравшихся у костра и со страхом вглядывавшихся в ночь.

Сашка зашевелился, и наваждение пропало. Он внезапно что-то пробормотал, покрутил головой, сморщился, словно понюхал что-то неприятное, а затем полез из палатки. Я видел, что он захватил с собой ружье, и на всякий случай подтянул поближе маленький туристский топорик. Охотник стоял спиной ко мне, взяв ружье наизготовку и чутко прислушиваясь к окружающему лесу: поза его казалась настороженной. Костер потух, в свете луны видно было плохо, ночные тени обманывали зрение, и приходилось полагаться на слух. В такой обстановке немудрено обмануться.

Сашка уже собрался ложиться обратно и развернулся к палатке, когда из кустов за его спиной беззвучно взмыла размытая тень и обрушилась на плечи человека. От удара охотник рухнул на землю, его ружье вырвалось из рук и отлетело ко входу в палатку, прямо в мои руки. Я схватил его и выстрелил немного выше зверя, стремясь не столько попасть, сколько напугать, согнать его с Сашки. Расстояние не превышало трех метров, но, видимо, я промахнулся, потому что никакой реакции на выстрел не последовало, зверюга кинулась на меня. Мне удалось прокатиться у нее под брюхом, я резко развернулся и вскинул ружье – во втором стволе оставался неизрасходованный патрон. Мне повезло: бешеное животное – в тот момент оно казалось крупным волком – запуталось в поваленной палатке, и я мог спокойно прицелиться.

Условия для выстрела были идеальные – дистанция метра два, цель относительно неподвижна. Я задержал дыхание, нажал на курок, и… От увиденного волосы встали дыбом. Картечь, выпущенная из ружья, летела так медленно, что я четко видел траекторию всех трех маленьких горошин: они замедлялись по мере приближения к телу беснующегося зверя, пока не повисли в воздухе в нескольких сантиметрах от его тела, чтобы осыпаться на землю, не причинив твари никакого вреда. На мгновение я решил, что сошел с ума. Впрочем, злое рычание быстро привело меня в чувство, паралич прошел, и с диким криком я принялся избивать ружьем, как дубинкой, скованного тканью палатки зверя. От страха я лупил с такой силой, что скоро разбил в щепу приклад и стал пинать животное ногами, потом заметил топорик и фактически разрубил зверя пополам, прежде чем он перестал шевелиться. Только тогда, тяжело дыша от пережитого шока и обливаясь вонючим потом, я свалился у Сашкиного тела. Разодранное горло и неестественно изогнутая шея говорили, что помощь несчастному охотнику уже не нужна.

Вся схватка заняла от силы секунд двадцать, но чувствовал я себя так, словно пробежал километров десять как минимум. Сердце нервно колотилось не столько от усталости, сколько от пережитого ужаса – нормальная реакция для человека, даже в армии не служившего. Больше всего пугала чертовщина, творившаяся со вторым выстрелом. Я попытался убедить себя, что мне показалось, всему виной простой промах, но найденная в земле картечь убедила в реальности происходящего.

Потребовался, наверное, час, прежде чем я пришел в себя до той степени, чтобы выволочь тварь из палатки и при свете костра рассмотреть ее внимательнее. Вблизи было видно, что волком это назвать нельзя: природа не могла бы породить такого. Короткие передние лапы, вытянутая морда с торчащими клыками и маленькими рожками меж огромных, затянутых черной пленкой глаз, серая шелковистая шерсть. Ушей и хвоста не было. Ни одно животное на земле не должно обладать подобным строением – всем крупным хищникам природа дала либо острое зрение, либо чуткий слух. Есть еще вараны и прочие земноводные, но чудовище производило впечатление млекопитающего, хотя уверенности никакой я не чувствовал: слишком странным выглядело существо.

Если бы я мог, то позвонил в милицию, спасателям, но связь в здешних краях не работала. Единственное, что пришло в голову – это зарыть оба трупа поглубже в землю, чтобы звери не добрались, а утром отправиться по своим следам обратно: дорогу я помнил. Однако меня ждал еще один сюрприз. Тело твари стремительно разлагалось: сначала шкура покрылась бурой слизью, затем гниение затронуло остальные части тела. Слабая надежда, что уцелеет хотя бы скелет, не оправдалась: кости рассыпались темной пылью. Теперь никаких доказательств существования чудовища у меня не осталось.