Читаем Всякая тварь полностью

– А ты хотел, чтобы он по нему каддиш прочел? – рассеянно сказала Камилла. Она в авральном режиме проектировала госзаказ – ракетную ступень. – Все-таки эта штука никуда не полетит, – вздохнула она. – Не может эта штука летать. Техническое задание противоречит всем законам термодинамики и здравому смыслу.

– Противоречит, не противоречит, а если и твоему отделу и моему дадут премиальные, можно будет повезти ребенка на юг. Иди проверь, что это чудовище делает.

Чудовище тихо сидело в углу ванной и читало журнал «Юный химик». Мать прикрыла дверь и удовлетворенно сказала:

– Все-таки в здоровой обстановке вырастают здоровые дети. Не кричит, не ломает игрушки, в шесть лет читает научно-популярную литературу! Это мои гены.

– Почему это – твои? – обиделся отец. – Логично предположить, что это мои гены. Я, между прочим, семь патентов имею. И почетный председатель городского общества цветоводов.

– А я, значит, дура? – Камилла угрожающе зашевелила длинными ногтями идеальной формы, объектом зависти всех женщин конструкторского бюро. Объектом зависти мужчин конструкторского бюро была вся Камилла целиком почему такая роскошная женщина досталась тощему Эдику, понять не мог никто. – Хрен твоему отделу, а не документация по испытаниям к утру!

– Милочка, ну что ты, в самом деле! Да плевать на эту документацию! Ты умная, ты красивая, твоя мама – ангел…

– Моя мама еще жива! – рявкнула Милочка, но уже более доброжелательно. У нее был взрывной характер, и проще было дать ей проораться.

– Твоя мама – живее всех живых, – примирительно сказал муж. Упоминать тещу к ночи он обычно избегал, но тут не удержался.

– Что значит – живее всех живых? – На кухню вплыла Милочкина мать, Раиса Рашидовна. – Это Ленин живее всех живых, я что, похожа на Ленина? Почему твой муж опять дразнит меня? Да, у меня не самые густые волосы, но усов у меня нет! Я что, желтая? Я больна, и вы мне не говорите?

– Мама, он не говорил, что у тебя есть усы! – застонала Камилла. – Ну чего ты проснулась? Ты себя плохо чувствуешь?

– Я прекрасно себя чувствую! Так и запомните, Эдуард, ПРЕ-КРАС-НО! Почему ребенок не спит? Полночь скоро! Почему он читает при таком освещении? Вы не родители, вы ехидны! Эдуард, вы опять толком не ужинали, съешьте немедленно самсу, имейте совесть, на дочь давно махнула рукой, она вечно на диете, но вам-то диета не нужна, вам вообще уже ничего не поможет, съешьте самсу. – И грохнув посреди бумаг тарелку с выпечкой, Раиса Рашидовна устремилась в ванную.

– Иди к бабуле, мое солнышко, пойдем спать, маленький! Скоро мы к бабуле поедем, на работу пойдем, бабуля даст тебе поиграть калькулятор, нет, бабуля не будет включать Пугачеву, если Русланчик будет себя хорошо вести, конечно. А если не будет, бабуля пригласит Пугачеву на концерт в министерство, и…

В квартире раздался громкий рев: больше всего Руслан боялся Пугачевой, впервые услышанной у бабушки на работе. Он играл с невиданной для семидесятых диковиной – калькулятором, признаком принадлежности бабушки к мелкой советской аристократии: Раиса Рашидовна была старшим экономистом в республиканском министерстве, – и тут зловещий голос из динамика пропел «То ли еще будет, ой-ёй-ёй». Из-под стола Руслана выманивали долго.

Эдуард тихонько вышел на лестничную площадку и закурил.

– Интеллигенция, блядь, – сказал он и поискал глазами, куда бы стряхнуть пепел. Десять лет назад на окончание школы с золотой медалью родители сделали ему подарок – шоколадку. Байские замашки татарской тещи, генеральской вдовы, стояли у него поперек горла – прямо под самсой.

Изначально Раиса Рашидовна имела иные матримониальные планы в отношении дочери – красавица Камилла могла выбирать из шести претендентов. Пятеро были номенклатурными работниками, шестым был Эдуард. Они познакомились, когда Камилла треснула Эдика по голове учебником научного коммунизма. Нищего студента, «да еще и еврея», Раиса Рашидовна не видела зятем даже в страшном сне.

Когда Камилла сообщила, за кого выходит замуж, ее мать зарыдала.

– Что ты так плачешь, как будто ты меня похоронила? – вздернула бровь Милочка.

– Лучше бы я тебя похоронила! – ответила любящая мать.

Эдика к знакомству с тещей собирали всем общежитием. Кто-то дал рубашку, кто-то – костюм, туфли соседа по комнате жали, зато в кармане лежал червонец, заработанный на разгрузке вагонов. Он шел с Милочкой и ее мамой в кафе.

– Скажите, Эдуард, не хотите ли вы сделать пластическую операцию? – сладко поинтересовалась потенциальная теща, помешивая чай так, чтобы ложечка не звякнула о чашку. – У меня есть прекрасный хирург, они воевали вместе с моим мужем, генералом.

Камилла улыбнулась еще более сладко и больно ущипнула родную мать под столом. Чаепитие прошло относительно гладко. Относительно гладко в дальнейшем проходило и общение Эдуарда с тещей во время ее приездов из Молдавии.