Читаем Волчий хлеб (СИ) полностью

Волчата росли быстро. Ели мясо за четверых, а резвились и вовсе за целую стаю. От Руты не отходили с утра до самой ночи. Она на ручей бельё полоскать — и волчата бегут рядом, она в хлев коровам воды подать — а братцы уже встречают в дверях. Худенький вечно вертелся под ногами: то за подол ухватит, то полотенце утащит из-под руки. Успокаивался, только когда его по спине погладят или за ушами почешут. А крепыш вёл себя степенно, никогда не мешал, сам не приставал. Но когда Рута между делом находила минутку приласкать волчонка, радовался.

Мать заводила разговоры, что за год подкидыши выросли, пора посадить на цепь. Рута упрямо мотала головой — это ж не собаки, а волки. Да ещё и лесом подаренные!

Соседи косо поглядывали на Руту, то и дело вслед неслись неодобрительные шепотки. В полный голос заговорила только баба Лина, настолько старенькая, что уже не помнила о том, что сплетничать нужно потихоньку, за спиной.

— До седых волос проходит волчьей невестой, — проворчала она, когда Рута несла к колодцу пустые вёдра. — Замуж пора, с детьми нянчиться, а у тебя и вместо мужа волки, и вместо сыновей волки. Ни один парень ведь в твою сторону не посмотрит.

— Я того парня и знать не знаю, — ответила Рута, — а вот в волках души не чаю.

— Каждой любви своё место. У тебя на мужнину-то любовь места не остаётся. Послушайся, девонька, посади волков на цепь да посмотри на людей. Сегодня Ночь Костров, кого тебе духи выберут? Волка побольше или волка поменьше?

— А я с одним танцевать пойду, а второй нам на ложках играть будет, — засмеялась Рута, но старуха даже не улыбнулась. А чего от неё ждать? Никто не помнил смурную бабу Лину иной.

Рута побежала к колодцу. И пока набирала воды, пока несла её домой, всё думала и думала про слова ворчливой бабки. А когда пришла, отыскала два ошейника в кладовке и попросила отца приладить пару цепей к стене овчарни.

К вечеру Рута по-праздничному распустила волосы, надела алый сарафан, расшитый лазурными васильками, вплела в кудри синие ленты. А когда вышла во двор, отец уже прикрепил цепи к скобам.

Руте не пришлось даже звать волков: оба поджидали у крыльца и, увидав её, вскочили, потешно склонили головы в разные стороны, таращась на невиданный наряд. Тощенький, как всегда, подбежал первым, Рута потрепала его по жёсткой холке.

— Ну ты и вытянулся, разбойник, — сказала она ласково.

Волки потрусили за Рутой к овечьему загону. Там они переглянулись, не понимая, чего от них хотят. Рута присела на корточки, заглянула каждому в глаза, не по-звериному умные.

— Уходите, — тяжело уронила она. — Иначе я посажу вас на цепь. И никуда вы не сможете бегать, понимаете? Понимаете вы, дураки мои любимые?

Волки по-прежнему стояли и смотрели на неё.

— Бегите отсюда, — шепнула Рута, а потом резко распрямилась, топнула ногой. — Бегите! Кыш!

Ни один не шелохнулся. Крепыш даже шею сам подставил.

— Что же вы за волки такие? — грустно улыбнулась она и застегнула ошейник.

Когда вся семья ушла на праздник, волки приняли человеческий облик. Первым обернулся Арен. За один людской год он стал широкоплечим юношей и даже сидя был на целую голову выше конуры. Следом превратился брат — этого сколько ни корми, а как был тощим, точно жердь, так и остался.

— Слышишь, песни поют? — заговорил Арен, глядя на зарево костров, пляшущее вдалеке над деревенской площадью.

— А пойдём и мы? — предложил Иль, ловко стаскивая ошейник.

— А пойдём!

Обычно братья по ночам гуляли в лесу — на пустых деревенских улицах быстро бы чужаков заприметили. Другое дело — сегодня! Вся деревня высыпала на площадь. Как на такое не посмотреть? А уж двум парням затеряться в весёлой хмельной толпе легче лёгкого. Чем ближе подходили Иль и Арен, тем жарче, тем светлее становилось. Будто в деревне разгорелся прожорливый пожар. Только вместо страшных криков — смех и бойкие песни, а люди носятся не с вёдрами, а с цветами и лентами: распаляют веселье.

— А что, если она нас увидит? — вдруг спросил Арен, но Иль знай улыбался смешливым девушкам в венках.

— Разве ж она поймёт, что это мы?

— Мы поклялись, — напомнил ему Арен.

— Что она нас людьми не узнает. Так и не узнает ведь!

И правда, в Ночь Костров самих лесных духов приглашают погреться у огня. Так почему бы сегодня не появиться двум чужакам да не поплясать вместе с людьми? Только на душе у Арена всё равно было неспокойно. Ведь если Руте приглянется один, то для второго это обернётся бедой.

Деревенскую площадь братья едва узнали. Точно дурнушка надела нарядный сарафан, подкрасила свёклой щёки и стала вдруг прехорошенькой. От дома до дома, от дерева до дерева, подобно рукам неразлучных влюблённых, тянулись цветочные гирлянды, в кронах, как в девичьих косах, пестрели цветные ленты. И повсюду, куда ни глянь, полыхали весёлые костры. Манили пылающими ладонями, пели треском поленьев, вместе с деревенскими зазывая духов разделить людской праздник.