Читаем Ветер в ивах полностью

— На лодке или на дне лодки, — как ни в чем ни бывало, продолжал Крыс, — не имеет значения. При этом, похоже, вообще ничего значения не имеет: выйдешь сухим из воды или мокрым, до цели доплывешь или еще куда, или вовсе не доплывешь. Катаясь, вы постоянно заняты делом и в то же время не больно-то им занимаетесь, а когда надоест, всегда есть, чем заняться, если хочется. Да только не стоит: животные не для работы созданы… Послушайте! Может, прогуляемся по реке и отдохнем в свое удовольствие? У вас ничего не запланировано на сегодня?

От полноты чувств Крот подвигал большими пальцами задних лапок, шумно вдохнул и, блаженно откинувшись в мягком сиденье, выдохнул:

— Уже не запланировано.

— Раз так, потрудитесь обождать!

Крыс пришвартовался, влез в нору и через некоторое время появился с корзиной для пикников.

— Суньте под скамеечку, — сказал он и сел на весла.

— А что там, в корзинке? — замирая от любопытства, спросил Крот.

— Там? Там охлажденный цыпленок табака, — кратко ответил Крыс, — языкветчинаговядина (маринованные), салаткорнишоныфранцузскиебулочки, крессэндвичитушеные, пивоводылимонад…

— Хватит, хватит! — замахал лапками Крот. — Это слишком много!

— Вы так считаете? — серьезно осведомился Крыс. — Я беру, сколько влезет, а друзья все равно ворчат: утонченно, мол, нарезаю.

Но Крот уже не слышал ни слова. Опьяненно впитывая блеск и зыбь новой жизни, ее запахи и звуки, и сияние солнца, он пошевеливал лапой в воде и беспробудно блаженствовал. Что же до Крыса, то он, как и подобает существам разумным, воздерживался от вмешательства во внутренние дела соседей.

— Вы потрясающе одеты, старина, — заметил он по прошествии получаса. — Я и сам намерен приобрести смокинг черного бархата, — как только буду в состоянии, разумеется.

— Прошу прощения, — зарделся Крот, с трудом приходя в себя. — Должно быть, вы сочли меня неотесанным: все молчу да молчу… Так вот она какая — река!

— Это Река, — поправил Крыс.

— А вы, действительно, живете на Этой Реке?.. Как хорошо вы живете!

— Я живу и на реке, и у реки, и в реке, и рекой, — ответил Крыс. — Она для меня и брат, и сестра, и тетушка, и общество, и еда с питьем и, естественно, с мытьем. Это мой мир, и другого я не ищу. Чего река не имеет, иметь не стоит, а чего она не знает, того не стоит знать. Дева пречистая! Нам всегда было славно вместе. Знаете, зимой и летом, осенью и весной у нее так много причуд! И все такие неординарные! В феврале — потопы: мои погреба до краев полны питьем. Проку, конечно, никакого, но согласитесь: необычно. Вода в это время цвета жареных каштанов и доходит до окон моей лучшей спальни! А когда схлынет — о! Ил пахнет пирогами с изюмом, протоки зарастают камышом и прочей снедью, я хожу босиком чуть не по всей пойме и всюду нахожу свежую еду и разные штуковины, выпавшие из лодок.

— А не бывает порой скучновато? — отважился спросить Крот. — Вы да она — и больше никого, и не с кем словом перемолвиться.

— Не с кем перемолвиться?! — возмутился Крыс. — Впрочем, что с вас взять, с провинциала: вам все в диковинку. А между тем, берег забит! Так забит, что многие буквально когти рвут отсюда. Не-ет, не те пошли времена, совсем не те. Зимородки, нырки, кулики всех мастей — все возятся, копошатся, да еще и вас норовят в свою возню втянуть! А вы говорите.

И Крыс начал загребать так резко, что его пассажир вынужден был то и дело поправлять очки, спадавшие к кончику носа.

Чтобы переменить тему, Крот спросил:

— А вот там — что это? — и махнул лапкой в сторону мрачной полосы у горизонта.

— Это? Это так себе, Лес Дремучий. Мы туда не больно-то ходим. Мы, жители побережья. Честно говоря, вовсе не ходим.

— А тамошние жители добропорядочные? — спросил Крот, немножко нервничая.

— Нн-уу… — промычал Крыс, — дайте сообразить. Белки — те ничего себе. Кролики тоже — некоторые из них: кролики всякие бывают, сами знаете. Наконец, Барсук. Он живет в самой чащобе, и нигде больше жить бы не стал, хоть озолоти его. Добрый старый Барсук! С ним не связываются… И правильно делают, — добавил Крыс со значением.

— А кому бы это с ним связываться?

— Понятное дело, кому: там и другие… разные есть, — неохотно пояснил Крыс. — Ласки, горностаи, хорьки… и другие там. Они, вообще-то, неплохие, я с ними накоротке: здрасьте-досвиданья, то-се, — но порой они распоясываются, этого у них не отнимешь, и тогда… По-настоящему им верить нельзя — это факт.

Крот хорошо знал, что останавливаться на больном вопросе и даже вскользь задевать его — значит грубо попирать животный этикет, и он поспешил переменить тему:

— А за Лесом Дремучим — что? Вон там, где все голубое и размытое, где будто бы холмы, а, может, и не холмы вовсе, где что-то похожее на дым городов. Или это просто стечение облаков?

— За Лесом Дремучим следует Остальной Мир, — сказал Крыс. — А это нечто такое, что не имеет значения ни для вас, ни для меня. Я там никогда не был, да и не собираюсь. Учился там, правда. Но тогда я исполнял волю покойных родителей.

Крыс помолчал, затем привстал и весело сообщил Кроту:

— А вот и наша заводь! Здесь и отобедаем.