Читаем Великолепное Ориноко полностью

Было бы, однако, преувеличением предполагать, чтобы этот вопрос занимал широкие слои публики в описываемое время, в 1893 году. Что он возник два года назад при определении границ, когда Испания, выбранная посредницей, окончательно разграничила владения Колумбии и Венесуэлы, — это было вполне возможно. Он мог бы также возникнуть, если бы речь зашла об определении границы Бразилии. Но из двух миллионов двухсот пятидесяти тысяч жителей, среди которых было 1 325 000 индейцев, подчиненных влиянию белых или независимых, 50 000 негров или смешанных племен, затем были иностранцы: англичане, итальянцы, голландцы, французы, немцы, — из такого числа, конечно, только ничтожная часть могла интересоваться этой гидрографической темой и спорить о ней.

Все же повсюду можно было встретить двух венесуэльцев — в ролили Варинаса, отстаивающего права Гуавьяре; или же в роли Фелипе, отстаивающего право Атабапо называться Ориноко. Всякий случайный слушатель считал себя вправе вмешиваться в подобный спор.

Не следует, впрочем, думать, что Мигуэль и его два друга были учеными вроде тех старцев с плешивыми головами и седыми бородами, которые слывут учеными крысами. Вовсе нет! Но они все-таки были учеными и даже пользовались известностью за пределами своей страны. Старшему из них, Мигуэлю, было лет сорок пять; два других были несколькими годами моложе его. Все они были очень живые, экспансивные люди. Наружность их выдавала голландское происхождение. Впрочем, таково было происхождение большинства белых, населяющих республики Экваториальной Америки.

Упомянутые выше три географа встречались ежедневно в библиотеке университета Боливара. Здесь Ва-ринас и Фелипе, несмотря на неоднократные решения не вступать в споры, вовлекались мало-помалу в обсуждение вопроса об Ориноко. Даже после убедительных исследований французского путешественника защитники Атабано и Гуавьяре продолжали отстаивать каждый свою точку зрения.

Читатель уже мог убедиться в этом из приведенных нами разговоров. Спор завязывался и разгорался вопреки усилиям Мигуэля, который тщетно старался умерить горячность своих товарищей.

В тот день, с которого начинается наш рассказ, Мигуэль, по обыкновению выступивший в роли примирителя, спокойно, но внушительно восклицал:

— Не спорьте, друзья мои! Откуда бы ни текло Ориноко, с востока или запада, оно от этого не сделается менее венесуэльским! Это — «отец вод» нашей республики…

— Дело не в том, чей это отец, — ответил запальчиво Варинас, — а в том, чей это сын: родился ли он в горах Паримы или же появился из колумбийских Анд…

— Из Анд!.. Из Анд! — выкрикнул поспешно Фелипе, пожимая плечами.

Очевидно, ни тот, ни другой ни за что не хотели уступить друг другу в вопросе о происхождении Ориноко.

— Послушайте, дорогие коллеги, — вмешался в разговор Мигуэль, желавший привести их к какому-нибудь соглашению, — достаточно бросить взгляд на эту карту, чтобы убедиться в следующем: откуда бы ни текло Ориноко — в особенности если оно течет с востока, — оно образует очень правильную дугу, гораздо более правильную, чем тот зигзаг, который придали бы ему Атабапо или Гуавьяре…

— А не все ли равно, образует оно правильную дугу или нет! — воскликнул Фелипе.

— Особенно если оно в своих истинных формах соответствует характеру местности, по которой протекает, — добавил Варинас.

Действительно, совсем не важно было, чтобы кривые оказались точно вычерченными. Вопрос шел о чисто географической, а не о художественной стороне дела. Мигуэль был не прав. Он сразу почувствовал это. Тогда ему пришла в голову мысль воспользоваться другим аргументом, чтобы направить спор в иную сторону. В самом деле, найти средство примирить обоих противников на одном мнении было невозможно. Но он надеялся, что, может быть, они, как собаки, сбившись с одного следа, бросятся по другому.

— Хорошо, — сказал Мигуэль, — оставим мою точку зрения в стороне. Вы утверждаете, Фелипе — и с какой настойчивостью! — что Атабапо не приток Ориноко, а именно само Ориноко?

— Да, я утверждаю это.

— А вы, Варинас, поддерживаете — и с каким упрямством! — противоположное мнение: что Ориноко — это Гуавьяре?

— Именно!

— Ну так почему же не предположить, — продолжал, водя пальцем по карте вдоль спорного течения, Мигуэль, — что вы ошибаетесь оба?

— Оба?! — воскликнул Фелипе.

— Только один из нас ошибается, — сказал Варинас, — и это не я!

— Выслушайте меня до конца, — сказал Мигуэль, — и не возражайте, пока я не выскажусь. Есть и другие притоки, кроме Гуавьяре и Атабапо, — притоки, которые характерны и по своему значению, и по величине, и по истокам. Таковы, например, Кора на севере, Апуре и Мета на востоке, Кассиквиар и Иквапо на юге. Вы замечете их здесь, на этой карте?.. Так позвольте же вас спросить: почему бы одному из этих притоков не быть рекой Ориноко, и даже с большим правом, чем ваш Гуавьяре, мой дорогой Варинас, или чем ваш Атабапо, мой дорогой Фелипе?

Это предположение высказывалось впервые, поэтому неудивительно, что оба спорщика, услышав его, на некоторое время онемели.