Читаем Утрата и обретение полностью

Но пока он, как и обещал, провел уже пять из оговоренных семи ночей в палатке, поставленной в безлюдной местности северной Калифорнии. Осталось всего два дня до того радостного момента, когда он вернется в Сакраменто и сядет в самолет до Чикаго. Так что он вполне заслужил сегодняшнее увольнение. В Баг-Джампе есть продуктовый магазин. Там есть банк и почта в одном здании. Там есть бензоколонка. И конечно же в Баг-Джампе есть бар. Естественно, трясясь и скрежеща по крутым склонам из плохо обработанного гранита, он стремился в Баг-Джамп отнюдь не для того, чтобы до наступления темноты попасть в банк.

Свет, внезапно вспыхнувший в небе, был настолько ярок, что заставил Маркуса не только отвлечься от трудной дороги, но и остановиться и поставить внедорожник на ручной тормоз. Машина, наслаждаясь заслуженным отдыхом, довольно заурчала на холостых оборотах, словно лев, переваривающий полумертвую антилопу.

Что это за чертовщина? — подумал он, опустив боковое стекло и высунув голову наружу. Может быть, это метеорит? Люди, живущие в Чикаго, нечасто видят метеориты. Если уж быть честным, то они не видят и звезд, и даже Луна подчас кажется неясным пятном, скрывающимся за облаками. Наблюдая, как неведомый объект по крутой траектории стремительно спускается к земле, Уокер сознавал, что ему практически не с чем сравнить это событие, а знаний явно не хватало для того, чтобы судить, что это такое.

Ему показалось, правда, что в облаке света он различает какой-то продолговатый предмет. Но этого не может быть. Ведь падающие метеориты круглые, разве нет? Или они похожи на комету с огненным хвостом? Мигает ли их свечение, когда они врезаются в земную атмосферу? Ему показалось, что предмет летит слишком медленно для метеорита, но что он знает о скорости вошедших в плотные слои атмосферы космических осколков?

Предмет исчез за высокими деревьями. Маркус долго сидел, внимательно прислушиваясь. Прошло несколько минут, но с места возможного падения не доносилось ни звука. Потом где-то в лесу недовольно ухнула сова. Наверное, эта штука, решил он, что бы это ни было, сгорела дотла. Или ударилась о землю где-то очень далеко отсюда. Он поднял боковое стекло, включил передачу и продолжил свой — не столь стремительный — спуск. Ему хотелось есть и пить, но больше всего хотелось хоть с кем-нибудь поговорить. Его отнюдь не прельщало общение на тему наличия ананасового сока или замороженного бекона. Он хотел говорить о политике, спорте или вообще о чем угодно — даже в Баг-Джампе.

Через двадцать минут внизу показались огни места, называемого — пожалуй, излишне оптимистично — городом. Вскоре Маркус остановил машину перед дверями единственного бара-ресторана. По немощеной парковке разносилась музыка — смесь кантри и поп-ритмов. Рэпа не было слышно, его припасли для еды. Мать-земля давно поглотила тонкий слой гравия, которым некогда была засыпана автомобильная стоянка. Дождей здесь практически никогда не было, и стиральная доска, на которую он въехал, была тверда, как железобетон.

Наступил вечер пятницы, и Баг-Джамп гулял. Помимо взятого напрокат «дуранго» Маркуса, на парковке беспорядочно теснилась еще дюжина автомобилей. Здесь не было ни одной городской машины — сплошь вездеходы, пикапы да пара видавших виды грязных мотоциклов.

Ступив на бетонный тротуар, окаймлявший единственную улицу городка, Маркус толкнул стеклянную дверь, прошел двойной тамбур и толкнул вторую дверь. В тот же миг на него обрушилась смесь заводной ритмичной музыки, громких голосов, грубого хохота, запаха подгоревшего мяса и стука киев, беспощадно гонявших по суконному столу бильярдные шары, сделанные из пластика, выдающего себя за слоновую кость. Безупречно круглые, похожие на безжизненные и невыразительные глаза больших белых акул, эти шары, напоминавшие фрагменты черепов безжалостно зарезанных парнокопытных, бесстрастно смотрели друг на друга с противоположных стен. Была здесь и непременная медвежья голова с окаменевшими челюстями, застывшими в припадке фальшивой ярости; по залу были расставлены старые железные капканы, запятнанные многолетней ржавчиной и кровью лохматых жертв; на стенах красовалась анимированная реклама сортов пива, которую через тысячи лет археологи будут благоговейно рассматривать как памятник высочайшей изобразительной культуры далекого прошлого. Там и сям виднелись автомобильные номера разных штатов, разъеденные годами и коррозией, и множество другого, изрядно повидавшего на своем веку хлама.

Хотя приближавшаяся осень пока лишь скромно напоминала о себе вечерней прохладой, в адских глубинах огромного, обложенного речными валунами и расположенного в углу зала камина громко трещали громадные поленья исполинского дуба. Пламя самоубийственной игры воздуха и дерева выплясывало свой дьявольский танец, отражаясь в тройных стеклах выходивших на стоянку окон, сквозь которые — на фоне горных склонов — виднелись автомобили и высокие деревья.