Читаем Третий иерусалимский дневник (сборник) полностью

такие же участники эпохи,

как судьи, прокуроры, палачи.

39

Российской власти цвет и знать

так на свободе воскипели,

что стали с пылом продавать

всё, что евреи не успели.

40

Мы потому в России жили,

высокий чувствуя кураж,

что безоглядно положили

свой век и силы на мираж.

41

Охвостье, отребье, отбросы,

сплочённые общей кутузкой,

курили мои папиросы,

о доле беседуя русской.

42

Этот трактор в обличье мужчины

тоже носит в себе благодать;

человек совершенней машины,

ибо сам себя может продать.

43

Кто сладко делает кулич,

принадлежит к особой касте,

и все умельцы брить и стричь

легко стригут при всякой власти.

44

Конечно, это горько и обидно,

однако долгой жизни под конец

мне стало совершенно очевидно,

что люди происходят от овец.

45

Кто в годы рабства драться лез,

тому на воле стало хуже:

пройдя насквозь горящий лес,

ужасно больно гибнуть в луже.

46

Ещё вчера сей мелкий клоп

был насекомым, кровь сосущим,

а ныне – видный филантроп

и помогает неимущим.

47

Смотреть на мир наш объективно,

как бы из дальней горной рощи —

хотя не менее противно,

но безболезненней и проще.

48

По Божьему соизволению

и сути свойства, нам присущего,

дано любому поколению

насрать на мысли предыдущего.

49

Надеюсь, я коллег не раню,

сказав о нашей безнадёжности,

поскольку Пушкин слушал няню,

а мы – подонков разной сложности.

50

Российский жребий был жестоко

однажды брошен волей Бога:

немного западней Востока,

восточней Запада – намного.

51

Наш век настолько прихотливо

свернул обычный ход истории,

что, очевидно, музу Клио

потрахал бес фантасмагории.

52

Возложить о России заботу

всей России на Бога охота,

чтоб оставить на Бога работу

из болота тащить бегемота.

53

Что говорит нам вождь из кучи,

оплошно вляпавшись туда?

Что всей душой хотел как лучше,

а вышло снова как всегда.

54

Все споры вспыхнули опять

и вновь текут, кипя напрасно;

умом Россию не понять,

а чем понять – опять не ясно.

55

Наших будней мелкие мытарства,

прихоти и крахи своеволия —

горше, чем печали государства,

а цивилизации – тем более.

56

На свете ни единому уму,

имевшему учительскую прыть,

глаза не удалось открыть тому,

кто сам не собирался их открыть.

57

Святую проявляя простоту,

не думая в тот миг, на что идёт,

всю правду говорит начистоту

юродивый, пророк и идиот.

58

История бросками и рывками

эпохи вытрясает с потрохами,

и то, что затевало жить веками,

внезапно порастает лопухами.

59

Хоть очень разны наши страсти,

но сильно схожи ожидания,

и вождь того же ждёт от власти,

что ждёт любовник от свидания.

60

Опасностей, пожаров и буранов

забыть уже не может ветеран;

любимая услада ветеранов —

чесание давно заживших ран.

61

А жалко порою мне время то гнусное,

другого уже не случится такого,

то подлое время, крутое и тусклое,

где стойкость полна была смысла тугого.

62

В те года, когда решенья просты

и все беды – от поступков лихих,

очень часто мы сжигаем мосты,

сами только что ступивши на них.

63

Справедливость в людской кутерьме

соблюдает природа сама:

у живущих себе на уме —

сплошь и рядом нехватка ума.

64

Есть в речах политиков унылых

много и воды и аргументов,

только я никак понять не в силах,

чем кастраты лучше импотентов.

65

Всюду запах алчности неистов,

мечемся, на гонку век ухлопав;

о, как я люблю идеалистов,

олухов, растяп и остолопов!

66

Поёт восторженно и внятно

душа у беглого раба

от мысли, как безрезультатно

за ним охотилась судьба.

67

Вовек я власти не являл

ни дружбы, ни вражды,

а если я хвостом вилял —

то заметал следы.

68

Забавно туда приезжать, как домой,

и жить за незримой межой;

Россия осталась до боли родной

и стала заметно чужой.

69

За раздор со временем лихим

и за годы в лагере на нарах

долго сохраняется сухим

порох в наших перечницах старых.

70

А то, что мы подонками не стали

и как мы безоглядно рисковали —

ничтожные житейские детали,

для внуков интересные едва ли.

71

То ли мы чрезмерно много пили,

то ли не хватило нам тепла,

только на потеху энтропии

мимо нас эпоха потекла.

72

За проволокой всех систем,

за цепью всех огней

нужна свобода только тем,

в ком есть способность к ней.

73

Уже настолько дух наш косный

с Россией связан неразлучно,

что жить нам тягостно и постно

повсюду, где благополучно.

74

Эпоха нас то злит, то восхищает,

кипучи наши ярость и экстаз,

и всё это бесстрастно поглощает

истории холодный унитаз.

75

Мы сделали изрядно много,

пока по жизни колбасились,

чтобы и в будущем до Бога

мольбы и стоны доносились.

76

Я бы многое стёр

в тех давнишних следах,

только свежее чувство горчит;

мне плевать на того, кто галдит о жидах,

но загадочны те, кто молчит.

77

России вновь дают кредит,

поскольку всё течет,

а кто немножко был убит —

они уже не в счёт.

78

Густы в России перемены,

но чуда нет ещё покуда;

растут у многих партий члены,

а с головами очень худо.

79

В гиблой глине нас долго месили,

загоняя в грунтовую твердь,

мы последние сваи России,

пережившие верную смерть.

80

Чтоб я не жил, сопя натужно,

устроил Бог легко и чудно,

что всё ненужное мне трудно,

а всё, что трудно, мне не нужно.

81

Когда, пивные сдвинув кружки,

мы славим жизни шевеление,

то смотрят с ревностью подружки

на наших лиц одушевление.

82

Дух России меня приголубил,

дал огранку, фасон и чекан,