Читаем Тарзан. Том 5 полностью

Гауптман Шнайдер не мог подойти вплотную к каждому аскари. Он изливал свою прусскую желчь лишь на находившихся в непосредственной от него близости носильщиков. Да и с ними приходилось соблюдать разумное чувство меры, поскольку эти ублюдки были нагружены оружием. Трое белых мужчин, трое германских офицеров, волею судьбы оказавшиеся в самом центре Африки, могли рассчитывать только на самих себя.

Фриц Шнейдер находился не в авангарде, а в середине отряда. Он контролировал ту его половину, которая вышагивала впереди. Другая половина находилась за спиной и была в поле зрения младшего лейтенанта фон Госса. Таким образом, офицеры страховали сами себя от возможных неожиданностей со стороны конвоируемых.

Во главе шеренги плелись два совершенно голых дикаря, прикованных друг к другу металлическими ошейниками. То были аборигены здешних мест, проводники, поступившие на службу Культурфронту. На изможденных телах «доблестных добровольцев» красовались кровоподтеки и шрамы — свидетельство того, что цвет немецкой цивилизации проник даже в дебри Африки. Культура избранной нации предстала во всем своем блеске (и в треске ломаемых костей) перед ошарашенными и перепуганными насмерть туземцами. Картина живо напоминала события осени 1914 года в Бельгии. Страна, испытавшая горечь поражения, почувствовала на себе и наглое торжество насильников-победителей. Те, подобно варварам, ощущали себя в полнейшей безопасности и поступали с добычей и новоявленными рабами соответственно.

Проводники, которым было велено сопровождать отряд по назначению, заблудились. Олухи царя небесного, без мозглые скоты. К сожалению, ничего другого от них ждать не следовало. Африканский проводник — это олицетворение самой тупости. Проследовать из пункта «а» в пункт «б» для него — неразрешимая проблема. Даже если он проделывал тот же маршрут неоднократно. Злоумышленниками их считать не следует, это было бы ошибкой. Такой народ, и все тут.

Надо было бы поубивать их тут всех до единого. Фриц Шнайдер при других обстоятельствах именно так бы и поступил.

Но он сдержал свой гнев. Он взял себя в руки и воздержался от справедливого наказания. Ибо оставалась еще слабая надежда, что окаянные дураки все-таки найдут правильный курс. Кроме того, пока это быдло существует, он может заставить их страдать. Страдать в той форме, в какой они единственно способны ощущать страдание! Он будет бить их, причинять им телесную боль. Причинять боль безнаказанно — неописуемое наслаждение.

Несчастные создания все еще надеялись, что случится какое-то чудо и им удастся вывести отряд на верный путь. Они настаивали, что знают дорогу, и потому упорно продолжали плутать по сырому тропическому лесу, ведя людей по троне, глубоко вдавленной в почву и проложенной явно дикими обитателями джунглей. Здесь проходил слон-Тантор, пробирающийся с песчаных засушливых мест к воде. Здесь Буто-носорог, слепой в своем могуществе и гневе, ломился, не разбирая дороги, к водопою, а глубокой ночью огромные звери семейства кошачьих безмолвно крались под куполом нависших над тропой пластинчатых листьев лесных гигантов, пробираясь к поляне, где охотиться было лучше всего.

На краю поляны, неожиданно открывшейся глазам проводников, их исполненные страха сердце забились новой надеждой. И даже герр гауптман радостно перевел дух, так как, казалось, кончились томительные дни безнадежных странствий через дикие непроходимые джунгли. Широкое пространство, покрытое ковром колеблющейся от легкого дуновения ветра шелковистой травы, открылось взору, уставшему от созерцания бесконечного однообразия леса. Кудрявые кустарники, перемежающиеся с изумрудными лужайками, и река, заблестевшая вдали, показались европейцу небесной благодатью.

Гауптман Шнайдер с облегчением вздохнул, весело перебросился несколькими словами со своим лейтенантом, затем приставил к глазам полевой бинокль и внимательно осмотрел широкую равнину. Ничего подозрительного не заметив, он двинулся впереди отряда, указывая путь. Обойдя участок леса, мысом выдающийся среди ровного простора и оставив опушку за спиной, люди остановились в центре долины у речного берега...

— Однако мы счастливчики,— сказал Шнайдер своим компаньонам.

Лейтенант Обергатц тоже смотрел в бинокль, и его внимание привлек тот же объект, на который обратил свой взор старший по званию.

— Да,— сказал он.— Похоже на английскую ферму, должно быть, это и есть ферма Грейстоков, ибо другой такой нет в Британской Восточной Африке. С нами Бог, герр гауптман.

— Мы добрались до этих собачьих свиней как раз вовремя — пока они еще не знают, что их страна находится в состоянии войны с пашей,— довольно ухмыльнулся Шнайдер.— Пусть же они будут первыми, кто почувствует силу железной руки Германии!