Читаем Тайная жизнь слов: тормашки и компания полностью

Ею купцы отмеряли товар. У каждого купца имелся собственный аршин и, понятно, что длина линейки не соблюдалась и зависела от честности владельца. Отсюда выражение – «мерять на свой аршин».

Царь Алексей Михайлович, чтобы «отвратить обман», ввел «казенный аршин» – деревянную линейку, на концах которой клепались металлические наконечники с государственным клеймом. И продавал их очень дорого – по 60 или по 70 копеек. Недовольные купцы попытались даже бунтовать, но их быстро утихомирили. В переводе с тюркского «аршин» – локоть.

Сленг торговцев скотом, который считали по головам. Родственники баша – «башлык» (головной убор), «башмак» – ступня, такая своеобразная «голова ноги», «башибузук» – турецкий конник, где баши – все та же голова, а «бозук» – бешеный. Турецкие воины и пешие были те еще головорезы и в прямом, и в переносном смысле слова. Но от них можно было хотя бы убежать. А при встрече с башибузуком шансы на спасение равнялись нулю. Страшные люди! Неудивительно, что постепенно слово «башибузук» стало означать – разбойник.

Вообще-то «без руля и без ветрил» – строчка из поэмы М. Ю. Лермонтова «Демон»:

Выражение стало крылатым благодаря опере Антона Рубинштейна «Демон» (первая постановка состоялась 13 января 1875 г.). А уж когда эту «песнь Демона» начал то и дело исполнять великий Федор Шаляпина, цитата и вовсе зажила полноценной народной жизнью.

Кстати, отсюда – «зенки». Удивительно: слово всего-то «переобуло» суффикс, и – нате вам! – из поэтичного сделалось просторечным, если не сказать воровским. Впрочем, с обувью всегда так: даже влюбленный принц без примерки хрустального башмачка не мог опознать в простолюдинке в валенках прекрасную незнакомку с бала. Да что суффикс! Один звук в корне способен на такие же превращения. Тот же глаз, названный «оком», может быть, например, у циклопа или другого монстра, а очи – только у красавицы или красавца.

Само выражение попало к нам аж из Ветхого Завета, где говорится, что Господь опекал еврейский народ «как зеницу ока».

В них стучали, обходя ночные улицы, городские сторожа. Занятие нехитрое, не требовало особых умений, а только присутствия на службе. Есть еще две версии. Первая – баклушами называли в Поволжье мелкие озерца. Рыбу туда заносило в половодье, а когда наступала зима, ей в них не хватало кислорода, и стоило пробить полынью, она сама выпрыгивала в руки рыбаков.

По второй версии баклуши – это заготовки для деревянных ложек, простейшая работа, с которой справлялся и ребенок. Выбирайте любую, все хороши.

Или точнее «тормоса» – так в старину называли железные полосы под полозом на санях. Они снижали скорость при спуске с горы. Саням перевернуться – пара пустяков. Перевернулись – и вот они уже вверх этими самыми тормосами, будущими загадочными для нас тормашками и понятными нам «тормозами».

Правда, у Даля другое мнение: он считает, что «тормашки» – это ноги, а их папа – глагол «тормошить», который в некоторых белорусских диалектах даже расшифровывается как «попинать ногами». С Далем спорить трудно, но и соглашаться не обязательно.