Читаем Тайна пропавшего ожерелья (сборник) полностью

Гун снова вернулся к странным письмам. Интересно, из какой газеты вырезаны буквы и слова? Хорошо бы это выяснить… Правда, мистер Гун понятия не имел, как это сделать. Кто же, черт возьми, подкинул ему эти дурацкие записки? А главное — зачем? Да и не было в Питерсвуде дома под названием «Плющ»…

Гун вытащил адресную книгу и внимательно пролистал ее. Не найдя там ничего интересного, он поднял телефонную трубку и попросил телефонистку соединить его с почтмейстером.

— Говорит констебль Гун, — важно добавил он, и его немедленно соединили. — Послушайте, почтмейстер… — начал полицейский. — Не могли бы вы дать мне небольшую справку? Скажите, нет ли у нас в Питерсвуде дома — может быть, совсем нового — под названием «Плющ»?

— «Плющ»? — переспросил почтмейстер. — Дайте подумать… «Плющ»… Нет, такого нет, мистер Гун. Впрочем, есть «Тополя», и, может быть…

— «Тополя» меня не интересуют! — рявкнул Гун. — Еще мне нужен человек по фамилии Смит, который…

— Смит? О, я могу дать вам адреса по меньшей мере пятнадцати питерсвудских Смитов. Хотите получить их прямо сейчас?

— Нет, не хочу, — в отчаянии ответил мистер Гун и бросил трубку.

Он снова уставился на три записки без подписи и обратного адреса, разложенные на столе. Кто их послал? Есть ли во всем этом какой-то смысл или же это просто дурацкая шутка?

Шутка? Но кто осмелится шутить с ним, мистером Гуном, полномочным представителем Закона в Питерсвуде? Тут в мозгу мистера Гуна забрезжило подозрение, и перед его мысленным взором возникла ухмыляющаяся мальчишеская физиономия.

— Ставлю сто против одного — это Фредерик Троттевилл! — вслух произнес он, — У них вроде сейчас каникулы — значит, он дома. Несносный мальчишка! Думает, что очень остроумно — подбрасывать мне бессмысленные записочки, чтоб заманить меня фальшивой приманкой на несуществующий след. Надеется, что я все брошу и кинусь разыскивать дом под названием «Плющ». Как бы не так!

Гун взялся за работу, но сегодня рапорты у него шли на редкость медленно. Ему не давала работать навязчивая мысль о странных письмах и Фредерике Троттевилле. Гун с трудом добрался до середины второго рапорта, когда, как всегда запыхавшись, в кабинет вошла миссис Хикс.

— Мистер Гун, сэр, еще одна записка! — сообщила она, пыхтя как паровоз, и положила на письменный стол квадратный конверт.

Гун осмотрел его со всех сторон. Ну да, опять те же два слова: «Мистеру гуну», и фамилия опять с маленькой буквы… Без сомнения, это послание от того же самого автора!

— Где вы его нашли? — спросил мистер Гун, аккуратно вскрывая конверт.

— Ну, я хотела вывесить проветриться кухонное полотенце — я вам уже говорила, что оно все в дырах. Так вот, засунула я руку в пакет с прищепками и чувствую — что-то странное, достаю, а там письмо, вот я и…

— Рядом никого не было? — перебил ее мистер Гун.

— Вроде никого. Нынче утром к нам вообще никто не заходил, разве что рассыльный от мясника, отбивные приносил, — сообщила миссис Хикс.

— РАССЫЛЬНЫЙ ОТ МЯСНИКА?! — Мистер Гун так подскочил, что миссис Хикс даже отпрянула. — Ага! Теперь-то мне все ясно! Мальчик-рассыльный! Видели вы этого мальчика?

— Нет, сэр, — встревоженно отозвалась миссис Хикс. — Я была наверху, прибирала вашу постель, и просто крикнула ему, чтобы он оставил отбивные на столе. Думаю, так он и сделал, потому как я нашла их там, когда спустилась, а он уже ушел, и еще насвистывал по дороге, и…

— Достаточно, миссис Хикс. Теперь я знаю все, что мне нужно. — Голос мистера Гуна не предвещал ничего хорошего. — Я сейчас отлучусь ненадолго, так что подходите к телефону, пока меня не будет. Рассыльный от мясника! Я ему покажу рассыльного! Я ему…

— Но Чарли Джонс — хороший парнишка, — запротестовала миссис Хикс. — Лучший из всех рассыльных, которые когда-либо работали у нашего мясника. Мясник мне сам говорил. Он…

— Да при чем тут ваш Чарли Джонс? — буркнул мистер Гун, надевая каску и оправляя ремень. — Я говорю кое о ком другом. И этот кое-кто получит хорошую взбучку!

Миссис Хикс ужасно хотелось узнать, о ком говорит полицейский, но мистер Гун не проронил больше ни слова. Он молча вышел из дома, взял велосипед и отправился в путь. В кармане у него лежали все четыре таинственные записки. По дороге Гун размышлял над текстом четвертой. В ней было всего семь слов, опять-таки вырезанных из газеты и наклеенных на лист бумаги: «Ты пожалеешь если не встретишься со Смитом».

«Голову даю на отсечение — это толстяк Троттевилл, — думал Гун, быстро крутя педали. — Больше некому! Переоделся рассыльным, да? Знакомые штучки! На них-то он и попадется… Что, сопляк, думал меня обмануть? Отвлечь от дел своими идиотскими записками! Но теперь-то ты от меня не уйдешь! Погоди у меня!..»

Полицейский свернул в калитку Троттевиллов и поехал по аллее к дому. Вдруг из кустов выскочил маленький скотч-терьер и восторженно атаковал лодыжки гостя.

— Брысь отсюда! — заорал мистер Гун, отбрыкиваясь изо всех сил. — Надо же, весь в хозяина! Брысь, тебе говорят!