Читаем Судный день полностью

Подобные схватки были делом обычным: за годы осады к ним привыкли и тимуриды, и азербайджанцы; но эта пришлась как раз ко времени победоносного возвращения Тимура из Багдадского похода и поэтому вызвала множество толков и волнений, из-за чего ширваншах Ибрагим счел своим долгом отрядить из Шемахи в Нахичевань представительную группу досточтимых служителей мечети во главе с садраддином шейхом Азамом и главным визирем кази Баязидом, дабы отслужить траурный молебен по погибшим тимуридам. Это означало, что ширваншах Ибрагим вместе со своим могущественным союзником скорбит о случившемся и оплакивает павших, а также то, что доставщики нефти не имеют никакого отношения к Баку источнику нефти, равно как и к Ширвану. Дело, однако, обернулось неожиданным и отнюдь не самым лучшим образом. Кази Баязид подобрал на поле боя шапку, явно с головы убитого доставщика нефти, и вручил ее шейху Азаму, не ведая, к каким страшным последствиям это приведет. Шейх Азам сильно разволновался при виде шапки и решил было отослать ее наследнику Тимура, правителю Ирана и Азербайджана Мираншаху, но, узнав, что наследника нет в его резиденции Султания, послал шапку эмиру Тимуру, который как раз находился в пути из Багдада в Тебриз. Шейх Азам велел передать эмиру Тимуру, что в этой шапке кроется тайна крепости Алинджа, которую победоносная армия повелителя подлунной не может взять столько лет.

Белая войлочная шапка отчасти напоминала митру - головной убор греческих и армянских священнослужителей, но в отличие от митры, на шапке спереди была нашита синяя шелковая тесьма, а по краям свисала на вершок искусно свитая из конского волоса бахрома.

Говорят, что когда посланцы шейха Азама, доскакав до придорожного стана эмира Тимура, предстали пред его очи, показали шапку и передали препорученные слова, то сановные сеиды, бывшие в шатре, подтвердили в один голос, что эта шапка, без сомнения, принадлежит мюриду врага религии, еретика Фазлуллаха аль-Хуруфи, называемого аснафом (Аснаф - от слова "синиф", класс, ремесленное сословие - ред.) Ирана и Азербайджана, Фазлом, что означает "достоинство", ибо только они, окаянные хуруфиты, носят шапки с такой длинной бахромой.

Какой уж там зловещий смысл уловил эмир Тимур в имени Фазлуллаха и в слове "хуруфи", никому то неведомо, но, услыхав о них, он, говорят, вышел из шатра, держа в руке злосчастную шапку, и велел немедля двинуться далее.

Тем временем в Шемахе, столице ширваншахов, произошло событие, которое садраддин шейх Азам и его досточтимые мюриды не преминули связать с нахичеванской схваткой: во время торжественной службы в мечети в честь Новруз-байрама, совпавшего в тот год с днем коронации, на ширваншаха было совершено покушение. Некто пытался заколоть его кинжалом, но мгновенно был убит одним из телохранителей шаха. Личность убитого не опознали, но в кармане у него был обнаружен ключ, отлитый в форме буквы "алиф" - первой буквы алфавита. Поместив богомерзкий ключ в специальную шкатулку, шейх Азам в сопровождении своих мюридов представил его шаху Ибрагиму и заявил, что ключ этот, так же как шапка, найденная на месте схватки под Алинджой, принадлежит хуруфитам.

В результате этих событий один из известнейших в эпоху Тимурленка ученых и наиболее сильных его врагов шейх Фазлуллах Джелалледдин Найми вынужден был со своей старшей дочерью Фатьмой и ближайшими друзьями покинуть резиденцию в Баку и скрыться сначала в окрестностях Баку, затем в Ширване, переезжая из одного караван-сарая в другой и из одной мечети в другую.

Спустя годы история с подкинутым ключом повторится в несколько усложненном узоре в Герате, во дворце Шахруха, сына Тимура. И хуруфиты, известные доныне как еретики-богоотступники, посмевшие узреть бога в самом человеке и громко провозгласить это в богопротивном крике "Анал-Хакк!" - "Я есмь бог!", снищут еще и славу убийц и заговорщиков, и во все земли - от Самарканда до отдаленных окраин империи Тимура - помчатся спешно конные гонцы с фитвой, подписанной высокопоставленными иерархами ислама, предающей хуруфитов анафеме и повелевающей изгонять и уничтожать их повсюду. И начнется последний, девятый вал респрессий, в результате которых погибнет большинство приверженцев Фазлуллаха аль-Хуруфи; об умонастроениях их мы можем судить по письму, написанному по случаю покушения на Шахруха:

"Как ни много пришлось нам претерпеть бедствий, от своих убеждений и идеалов мы не откажемся. Мы сознательно отрешились от мирской жизни и, оставив своих жен и детей на произвол лютого врага, не остановимся, пока, подобно Гусейну (Гусейн - имеется в виду Гусейн Халладж, иоэт, вождь антихалифатского движения в X веке - ред.), не принесем свои жизни в жертву своим идеалам..." (Из письма сыновей Фазлуллаха в Самарканд по поводу покушения на Шахруха ред.)