Читаем Спасение полностью

Врачи и санитары проходили мимо, не замечая контуров наших тел. Всё вокруг было холодное. Стены, люди, больничные плакаты. В этой ледяной пустыне можно было сгинуть навсегда.

– Да всем плевать на тя! – сказал мне какой-то тощий парень, вышедший из дверей туалета. Потом он захохотал на весь коридор и умчался куда-то в сторону. Два санитара побежали за нем следом.

Время не имело значения. Я уже ничего не ждал. Но пришла и моя очередь. Зашёл в кабинет. Пытался согреть себя, потирая руками бока.

Врач в сером свитере с красными звёздочками и в тонких очках посмотрел на меня. Проверил мои рефлексы, послушал мою речь, попросил рассказать поподробнее про все симптомы.

Сначала показалось, что ему до меня есть дело. Вот настолько хорошо он обходился со мной. Обдумывал каждую мою фразу. Интересовался мной.

Но потом всё изменилось, и он перешёл на официальный язык. Мёртвый язык зазвучал из его уст. Смешивая медицинские термины с уловками журналистов.

Я и ранее такое видел, когда пытался получить квартиру. И каждый день эта безжизненную речь звучала по телевизору. Речь человека, которому всё равно на тебя и на твою жизнь. Ему хочется избавиться от тебя, но он старается послать тебя помягче. А потому выстраивает защитный каркас из мусорных слов, которые не несут никакого смысла.

Всё свелось к тому, что у них нет для меня места в больнице. И он мне может предложить только амбулаторное лечение. Мне будет нужно приходить и забирать необходимые таблетки. Пить их и следить за своим состоянием.

– Мы о вас обязательно позаботимся – говорил он мне, выписывая очередной адрес какой-то конторы. – Но для начала вам нужно съездить вот сюда – его ручка обвела овалом название улицы и дом. – Только так мы сможем назначить вам всё необходимое. После этого я пошёл домой.

Помню, что тогда мне стало хуже. Болезнь разгоралась всё ярче. Моя голова стала вместилищем для мигрени и прочих болей.

Тени в доме начинали обретать форму, становились всё объёмнее и объёмнее. Они начали говорить со мной – жалкое ничтожество, ты должен себя убить!

Целая стая теней кружила вокруг меня в тот вечер. Я включил свет по всей квартире и решил спать с фонариком. Но вместо сна я был вынужден довольствоваться какими-то обрывками галлюцинаторных видений. В них я падал, попадал под машину, умирал от удара ножа.

Утром я поехал по нужному адресу, пытаясь взять себя в руки.

Оказалось, что мне необходимо было пройти медицинскую комиссию. Консилиум врачей должен был подтвердить у меня наличие заболевания. Их подписи и бумаги открыли бы мне дорогу к выздоровлению. Оставалось только дать своё согласие и ждать

Мне было страшно находиться в своём доме одному. Весь тогдашний вечер я провёл в круглосуточном супермаркете. Удивительное дело, оказалось, что охранник замечает меня. И воспринимает как живого человека.

Он не совсем понял мою историю про говорящие тени. Хмыкнул и решил научить меня нескольким приёмам из вольной борьбы. – Если что, то давай отпор – говорил он мне. – А потом беги – улыбка заиграла на его морщинистом лице. – Мы же не в героев играем, верно?

Утром я пошёл за своими бумагами и понял, что мне становится хуже.

Мир утратил все краски и цвета, теперь я воспринимал всё через призму чёрно-белого фильтра. А ещё изменился вкус времени – оно стало медленное и вязкое. Самое страшное было в том, что у всего вокруг прорезались голоса.

И они говорили мне – умри, жалкое животное! Скрипучий голос улиц впивался в мой мозг и восклицал – ты тут никому не нужен, так найди же в себе силы сдохнуть!

Врачи из комитета выдали мне документы и улыбнулись. – Ну вот, вам осталось совсем немного. Поставить печати, получить подпись главного врача, а потом вот обратиться по этому адресу. Очередная бумажка приземлилась в мои руки.

Они улыбались мне. Но им не было до меня дела. Плевать они хотели на меня и на мою жизнь. Врачи, чиновники, бумажные чудища, демоны из формуляров, оживший бюрократический язык – теперь моя жизнь находилась в их руках.

В тот момент я понял, что от болезни уже никуда не деться. Вокруг был слышен только хор проклятий в мой адрес. Силы бороться у меня практически иссякли. Я пошёл домой, пытаясь отыскать там тишину.

Моё замученное отражение смотрело на меня из зеркала и заискивало со мной – ты должен себя убить, друг. Сейчас это единственный выход. Отражение оскалило свои зубы.

Тогда я разгромил всё в своей квартире, оставив после себя полнейший кавардак. Мысли мои путались, мышцы слушались с трудом, меня накрыла волна безразличия ко всему.

На кухне я взял зажигалку и положил её в полиэтиленовый пакет. У соседа, что нещадно пил, я попросил канистру с бензином. Ему было настолько хорошо в тот момент, что он отдал мне её без всяких вопросов.

Послав мне воздушный поцелуй перед тем, как закрыть передо мной дверь.

С канистрой бензина я направился в сторону диспансера. Гул голосов всё нарастал. Облака почти не двигались. Люди сливались с серым асфальтом. В мире для меня больше ничего не осталось. И я теперь был утерян для мира. Я ведь заболел. Сильно-сильно.