Читаем Сомнамбулист полностью

Поравнявшись с ней, Хонимен в знак приветствия слегка приподнял шляпу. Даже грязно-желтого света фонаря хватало, чтобы разглядеть ее молодость и красоту. Да, несомненно, актер повстречал падшую женщину, однако пала она совсем недавно. Жертва несчастной судьбы, но пока, судя по всему, новенькая в этой игре.

— Я могу чем-нибудь помочь? — спросила незнакомка.

Хонимен бесстыдно разглядывал ее, буквально раздевая глазами. Ей никак не могло исполниться больше восемнадцати. Почти дитя.

— Возможно. — Актер воровато улыбнулся.

— Хочешь знать сколько?

— Ну и сколько? — промямлил Сирил заплетающимся от нетерпения языком.

— Ровно столько, чтобы оплатить мне ночлег. Большего не прошу.

— Дорогуша. Ты слишком ценное сокровище, чтобы болтаться здесь. Ты подобна жемчужине в навозной куче.

Если она и уловила смысл его неуклюжего комплимента, то виду не подала.

— Так ты желаешь пройтись со мной?

— А у тебя есть на примете какое-нибудь место?

— Да, и вполне безопасное. Ну, что-то вроде частного дома. Там бы мы могли познакомиться ближе. — Губы ее искривились в попытке изобразить кокетливую улыбку.

Притворство незнакомки не вызывало ни малейшего сомнения, однако Хонимен, уже пребывавший в состоянии крайнего возбуждения, видел перед собой лишь похотливую девицу, шлюшку, сильфиду, ждущую своего покорителя. Не раздумывая, он затрусил следом за ней. Промежность актера взмокла от пота, а шов от брюк врезался между ногами сильнее обычного. Сирил скривился — наполовину от боли, наполовину от удовольствия.

— Далеко еще?

— Нет, совсем рядом.

Некоторое время они шли молча, затем незнакомка остановилась и кивнула куда-то вверх.

— Здесь.

Хонимен, как громом пораженный, уставился на внушительного вида сооружение, словно по мановению волшебной палочки материализовавшееся перед ним из темноты. В наш век здание сие выглядело довольно странно. Воплощенный анахронизм, эдакий образчик чьего-то извращенного вкуса. Искаженная ночью, освещенная лишь анемичным светом луны, постройка напоминала доисторический монолит, одну из стел Стоунхенджа,[1] с корнем вырванную из Солсберийской равнины и вонзенную во чрево города.

— Что это?! — сдавленно прошептал актер. Незнакомка сплюнула на мостовую, но Хонимен счел нужным не выказывать отвращения к подобной вульгарности.

— Да не бойся. Пойдешь наверх?

— Наверх? Зачем?

— Там самое подходящее место.

Ее довод клиента нисколько не убедил.

— Тебе понравится, — вкрадчиво продолжила девица. — Так будет позабористей. Погорячей. Поопаснее.

— Ну ладно, пошли. — Хонимен капитулировал. Возле самого входа в таинственную башню Сирил пригляделся внимательнее. Здание, испускавшее во мраке зловещее мерцание, казалось полностью отлитым из гладкого блестящего металла. Спутница отыскала ключ. Актер осторожно двинулся за ней, не забыв прикрыть входную дверь и щелкнуть задвижкой.

Слабый свет, проникавший снаружи сквозь дверные щели, играл на нижних ступенях винтовой лестницы. Верхняя ее часть исчезала в непроглядном мраке. Пока Хонимен оглядывался по сторонам, девица успела преодолеть несколько пролетов, и теперь звук ее шагов раздавался далеко впереди. Сирил заспешил вслед за незнакомкой — страх хоть и покусывал его в самое сердце, тем не менее предвкушение будущих удовольствий пересиливало чувство опасности. Держась за перила, оказавшиеся на ощупь неожиданно холодными, актер неуверенно пробирался сквозь тьму. Его спутница поднималась довольно быстро, и дыхание запыхавшегося актера делалось все более шумным. Подъем казался бесконечным. Забираясь все выше и выше в непроглядный мрак, он принялся тихонько бубнить себе под нос строки из полученной роли.

Последняя фраза эхом отдалась в башне. Хонимен замолчал, ощутив смутную тревогу. Краем глаза он уловил едва заметное движение. Похоже, кроме него и молодой женщины в здании присутствовал кто-то еще. Однако же, подавив дрожь, Сирил двинулся дальше.

Добравшись наконец до самого верха, актер очутился в огромном помещении, заполненном предметами, кои менее всего ожидал здесь увидеть, — предметами непомерной, невероятной роскоши. Рядом с кроватью, украшенной четырьмя резными столбиками, примостился столик, накрытый словно для настоящего пира. Неоткупоренная бутылка шампанского возвышалась посреди разложенных на нем яств, а воздух наполнял сладкий, едва уловимый запах не то духов, не то благовоний. Тончайшие стекла, разделенные свинцовыми перегородками, образовывали сложный геометрический узор на единственном окне. Подобный витраж выглядел бы куда уместнее в церкви или часовне, в каком-нибудь старинном храме, но никак не в этой зловещей башне, напоминавшей гигантский перст, грозящий проклятием всему городу.