Читаем Сказы и байки Жигулей полностью

Ударился после этого случая Михал Фадеич в строгую веру. Училище-мучилище устроил себе. Стали его все книжником да правильником звать на селе. Худого, конечно, искать в этом не нужно. Кто же про веру, несущую людям свет, худое скажет? Да только радость плескучая, что в нём прежде жила, ушла куда-то. Ровно кто подгорского старосту подменил: с год, считай, ходил по селу кислоглазым!

И вот потребовалось Михал Фадеичу снова отправиться в Жигули. Жердей для починки крыши привезти нужно было. Запряг Михал Фадеич свою ледащую лошадёнку и отправился в путь.

Не успел подгорский староста ближайшую гору одолеть, как накрыла его густая, с махровыми краями тень. И следом упал под ноги сундук, который он в Жигулях откопал когда-то...

Облако пыли, выше взрослого дерева, поднялось. И тут же до села Подгоры линия, также из пыли состоящая, прочертилась. Это Михал Фадеич, ног не чуя, от подарка небесного убегал!

Испугался, стало быть, и совсем напрасно. Потому как принёс на другой день тот сундук подгорский пастух Стёпка Сухобрус и на крыльцо Михал Фадеичу поставил.

– Возьми, – говорит, – свой сундук, который ты в Жигулях, видать по своей рассеянности, оставил!

Михал Фадеич, понятное дело, отнекиваться стал. Не мой, дескать, это сундук, знать не знаю сиих сокровищ!

– Никаких сокровищ, – отвечает ему Стёпка, – в сундуке том нет. А лежит в нём клетчатая тетрадка, и в той тетрадке, насколько верно мне пономарь, в лесу грибы собиравший, объяснил, на каждой странице имя твоё упоминается!

Достал Михал Фадеич дрожащими руками ту тетрадку, стал её читать и в первый раз за целый-то год улыбнулся. В тетрадке той, оказывается, история, что с ним в Жигулях приключилась, со всеми подробностями была описана!

С того самого дня прежним человеком Михал Фадеич стал. Вернулся к нему его смех, десятикратно улучшенный. Бубенцы и колокольчики звучать в нём стали. А прежде, заметить нужно, его смех табачной хрипотцой отдавал, хоть и не курил Михал Фадеич вовсе!

Смех, известное дело, не вещь, его руками не потрогаешь. Однако приехал вскоре после этого к Михал Фадеичу один фабрикант. Глаза вроде бы человечьи, вроде бы и синие даже глаза, однако же в них – какое-то страшное бездонье!

– Продай, – предлагает Михал Фадеичу тот фабрикант, – мне твой смех! – И пачку ассигнаций суёт ему в руки…

Михал Фадеич на такое предложение только поморщился. Достал из сундука клетчатую тетрадку и дал её гостю почитать.

Отогрелся душою, прочитав ту тетрадку, фабрикант, про жизнь свою непростую стал рассказывать… До самой ночи Михал Фадеич со своим гостем беседовал, чайком его угощал!

Проводил поутру фабриканта на переправу, непременно приехать снова наказал. А денег ни копейки не взял. Ни-ни! На этот счёт Михал Фадеич после всего, что с ним в Жигулях приключилось, до конца своих дней твёрдым, как сталь, оставался.

Вот вам и вся история, с Михал Фадеичем, подгорским старостой, когда-то случившаяся.

Сохранилась ли, спрашиваете вы, та тетрадка? А как же! После того, как Михал Фадеич от нас ушёл, она сельским достоянием стала. Сам ту тетрадку видел не раз. Измочалилась, засалилась, конечно, вся. Она подгорцам любого врача заменяет. Кому сердечное воскрешение требуется, тот её и берёт. И, надо сказать, врачует тетрадка та безотказно. В доме, в котором она гостит, завсегда смех да веселье слышатся.

Село Подгоры, согласно преданию, вначале на месте нынешнего села Выползово ставить хотели. Оно по уму и понятно: место, от гор оттеснённое, кто с чем едет, хорошо видать.

Выбрали поначалу место для церкви. Божий храм, известное дело, – он что ось, вокруг которой колесо исправно крутится. Стали копать землю – дела не идут. В камень лопата упирается, рождая звон. «Не иначе как Бог другое место под церковь выбрал. Коли так, пускай тогда сам и укажет...»

Завязали попу глаза рушником, дали в руки крест. «Развертись, как следует, да и бросай. Где крест упадёт, там, стало быть, и церкви стоять положено!»

Далеко ли обычный человек метнуть может? Известное дело, на два-три десятка шагов и думали церковь перенести. Взвился крест в небо, а там орёл сторожем кружит. Метнулся к кресту, схватил его клювом и в сторону горы Манчихи полетел. Только версты через две на землю и сбросил!

Упал крест на том самом месте, где ныне сельская церковь стоит. «Не судьба, видать, жить нам на равнине, а судьба под горой», – новосёлы рассудили. Потому своё село Подгорами и назвали.

А село Выползово уже позднее от Подгор отпочковалось. Оно как бы выползло из него. В Выползове-то, кстати сказать, до сих пор своей церкви не имеется.

Не скажу, в каком году, да только не в нашем веке это было.

Откопал подгорец Софрон на Сосновой горе сундук, полный серебра. Наверняка со времён Стеньки Разина в земле хранился! Стал тот сундук из ямы вынимать, а снизу чёрт уцепился. «Продай мне душу, – говорит, – тогда отдам!»