Читаем Сильнейший полностью

Только теперь он понял, до чего бессмысленны были его ядовитые слова. Они не имели никакой связи с тем, что сейчас, происходило. А между тем эти слова могли разрушить основу, на которой покоилась их совместная жизнь. Они задевали лучшие чувства, которые Асбьёрн и Эльна и без того до невозможности расточили, отравили, растоптали! А между тем ведь это жена помогла ему сейчас. В минуты мучительных колебаний она сделала то, что было ему нужнее всего. Именно Эльна заставила его принять решение и отправиться в путь, ведь ее попытка удержать его уже сама по себе была косвенным обвинением, намеком на его трусость… И всегда она, спокойная, рассудительная, оказывалась сильнее его. Именно она всегда утешала и ободряла…

Асбьёрн бегом спустился с откоса. Со времени звонка незнакомца до того момента, когда он стоял в лодке и отвязывал цепь, прошло не более десяти минут. Он вставил весла в уключины, оттолкнул лодку и принялся грести с такой силой, что у него заныли мышцы живота. Он пересек залив, несколькими сильными взмахами весел изменил курс и причалил к пристани. Выпрыгнул, наткнулся в темноте на крутой откос, вскарабкался вверх и побежал что есть силы. Споткнувшись о корень дерева, он упал на тропинку, прямо в жидкую грязь, но тут же вскочил и помчался дальше. Он задыхался, сердце колотилось где-то у самого горла. Во рту появился приторно-сладковатый вкус крови, его душил кашель, вызывая мучительные приступы тошноты. Асбьёрн вспомнил, как однажды в лыжной эстафете он спасся от явного поражения лишь благодаря тому, что свалился в канаву и сломал лыжу. Да, именно спасся. В тот раз он бежал, и его не покидало предчувствие поражений, он понимал, что не справится, что силы его на исходе. Но теперь ему ни за что нельзя «сломать лыжу»! Он пополз, яростно впиваясь ногтями в землю. Черт возьми, он преодолеет проклятую трусость! Когда он взбирался на последний холм, ноги его уже спокойно и уверенно отыскивали опору, в руках, цеплявшихся за корни кустарников, не ощущалось ни малейшей дрожи. Внешне движения его стали спокойнее, но внутри все дрожало от напряжения.

На вершине холма он увидел дом. От главного входа дорога круто сбегала к бухте, огибая каменистый утес, а затем шла вдоль берега и обрывалась у длинного деревянного мола. Асбьёрн перепрыгнул через изгородь как раз в тот момент, когда к главным воротам с шумом подъезжал автомобиль. На мгновение Асбьёрн оцепенел, а затем поднял с земли камень и что есть силы швырнул его в окно. Звон стекла, разлетевшегося на множество осколков, еще стоял в ушах Асбьёрна, когда он, почти не отдавая себе отчета в том, что делает, побежал навстречу немцам. Он обогнул большой цветочный газон, помчался по дороге, круто свернул и укрылся за холмами. Голоса позади него перешли в дикий рев, и, охваченный невероятным чувством торжества, он понял, что преследователи устремились в погоню за ним.

Короткий, отрывистый револьверный лай бил по голове, словно удары кастета. Мозг Асбьёрна с чуткостью сейсмографа регистрировал все впечатления. Он спрыгнул в ложбинку и притаился. Ему казалось, что в воздухе носится осиный рой, — это вокруг него звенели пули. Луч прожектора взмыл высоко вверх, а затем стал медленно шарить вдоль дороги. Асбьёрн отчетливо видел озаренные ярким светом деревья. Перед глазами у него плясали черные тени. Целый град пуль с мягким цокающим звуком обрушился на стволы деревьев. Асбьёрн, пригибаясь, перебежал дорогу, снова спрыгнул в ров и помчался к пристани. Пристань была так близко и в то же время так далеко! Это похоже было на кошмарный сон, когда изо всех сил убегаешь от опасности и все-таки кажется, что не удаляешься от нее ни на шаг. Добравшись до деревянного мола, он нырнул во тьму и с громким всплеском исчез в глубине залива…

Кристиан Дагестад, услыхав звон разбитого стекла, кубарем скатился с дивана. Он бросился к окну, открыл его и осторожно вылез, наступив ногой на каменное ограждение. Затем он перешагнул на усыпанную гравием дорожку и шмыгнул в кусты живой изгороди. Перебравшись через нее, он ничком упал на землю и с минуту лежал, притаясь и прислушиваясь к топоту множества ног, удалявшихся по направлению к морю. Он прополз в соседний сад и лишь тогда, поднявшись с земли, пустился бежать со всех ног. Он перелезал через какие-то заборы, несся через поля, скрытые между холмами. Наконец он пересек проезжую дорогу и исчез в густом лесу. Ноги его едва касались земли, опасность удесятеряла силы. Взобравшись на вершину лесистого склона, он как подкошенный упал на землю, задыхаясь и ловя воздух широко открытым ртом. Сердце его билось сильными неровными толчками. Постепенно он немного пришел в себя. Два часа спустя он уже входил в спальню товарища.

— Я не знаю, кто это был, — рассказывал Дагестад, — не имею ни малейшего понятия. Но этому человеку я обязан жизнью.

— Может быть, и мы тоже, — сурово ответил товарищ.

— Может быть, — согласился Кристиан, с трудом подавляя дрожь. — Кто знает, каково ему сейчас приходится.

Спустя немного он добавил: