Читаем Шибболет (СИ) полностью

Напротив витрины мясного отдела умные израильские маркетологи очень удачно поставили большой короб с женскими прокладками. Илья обратил внимание, что какая-то бесформенная особь женского пола и немолодых лет давно уже в них копается, выискивая что-то особенное. Она вдумчиво читала инструкцию на упаковке, брала следующую пачку, нюхала её, снова вчитывалась в инструкцию, рассматривала картинку. Действия её были непонятны и завораживали. Вот только необходимость делать паргиоты отвлекала от естествознания. Чуть палец не порезал, идиот!

- Прости, - они все говорили на "ты".

Илья поднял глаза - особь стояла перед ним и протягивала ему пачку упаковок. Похожа она была на жену, но только лицом. Жопа была выдающаяся. Трансцедентальная была жопа.

- Ты знаешь, у них внешняя сторона хлопковая или из синтетики?

Может, у неё дислексия?

- Мадам, - томно ответил Илья, - моя специальность мясо, а не кровь.

И снова углубился в нарезку. Потрясая ягодицами, жена удалилась. Не удовлетворённая.

День квадратным колесом покатился дальше. "...Подари молодой Пикассо треугольное колесо..." - начал бубнить себе под нос Илья.

Подошли два хасида. Один был одет в чёрный пиджак и чёрные, но в мелкую полоску брюки. Второй, помоложе, - наоборот: пиджак имел в мелкую полоску, а брюки чёрные. "Перепутали, что ли, когда одевались?" - подумал Илья. Рассеянно осмотрев прилавок с курятиной и индюшатиной, перешли к мясу. Но кроме говядины на витрине ничего не увидели.

Старший с лицом Владимира Этуша в роли Карабаса спросил:

- У вас есть кошерное мясо?

- У нас всё кошерное.

- А кошерное к Песаху?

- Есть, мой господин.

Ясно. Брать ничего не будут. Делать в городе нечего, пойти некуда - гуляют по ближайшему супермаркету в качестве развлечения.

Младшенький ни на кого не походил - он был никто. "Мистер Никто" мелко толокся по ту сторону витрины.

- А почему ты без кипы?

Очень захотелось послать Барабаса на, в и к. На выбор по вкусу. Всё было кошерным. Но Илья ответил вежливо и внятно.

- В штопку отдал. Пулей пробило.

Карабас покивал шляпой. Понимает. Сочувствует.

- А лицензия у тебя есть?

- От кого? - искренно удивился Илья.

- От рава.

- От рава - есть.

- А как его зовут?

Илья ответил, ничем не рискуя:

- Швондер.

Хасиды ушли удовлетворённые. От соседнего прилавка с колбасными изделиями и сыром вскоре донеслось:

- Да, мой господин, мы используем разные перчатки для молочного и мясного.

Еврею нужна не простая квартира, еврею нужна для житья непорочного квартира, в которой два разных сортира, - читал про себя Илья любимого и ехидного Губермана, - один для мясного, другой для молочного.

Подошёл директор.

- Илья, - сказал он укоризненно. - Илья. Ну, перестань ты шутить с покупателями. Опять на тебя жалобы.

- Если я перестану шутить, нечем будет торговать.

- Почему? - изумился директор.

- Птицы и коровы передохнут от этих покупателей.

- Илья! Илья. Илья...

И погрозил пальцем.

Подошёл взрослый израильтянин, один в один похожий на замдекана Путятина. "Как его звали-то? - вспоминал Илья. - Вообще-то он был педагог". Кандидат эзотерических педагогических наук. Наук без единого закона. В практике, к тому же, активно нарушавших основной ответ на основной вопрос марксистской философии: что первично? У педагогов первично было слово. Ибо материи: не то, что мела, даже аудиторий, - не хватало. Особенно при наплыве вечерников во второй половине дня, а дважды в год и заочников. И те, и другие блистали перлами: "Ахилл изнасиловал гетеру", или "Фаблио родился в бедной крестьянской семье", или "Гулливер за ужином выпил много вина, и потому смог потушить пожар во дворце", или "Ромео переспал с малолеткой и сбежал". А один провинциальный сотрудник местной газетки в маленьком, но очень промышленном городке, пожелавший овладеть дипломом филолога, припёр свою напечатанную заметку, где среди прочего было и такое: "Необходимым атрибутом лица нашего города являются фекальные сооружения". Илья захихикал, вспоминая свою работу в мире людей. Несмотря на необходимые атрибуты, вспоминал со вкусом.

А в этом загробном мире за безымянным Путятой скопилась уже небольшая очередь, желающих покушать-похрумкать-поесть дома в кругу вечерней семьи. Сам же воитель язычников стоял, дегенеративно отвесив челюсть, и рассматривал куриные крылышки, как его предшественник, внук Добрыни, побитых новгородцев. Но тут всё прояснилось. Путяту загробного звали Ицик.

- Ицик! - заорал на него подошедший Фаина Раневская: мужчина лицом был копия великой актрисы в фильме "Свадьба". Даже голос у него был такой же. Илья замер в восторге предчувствия - сейчас скажет:

- Я три года перину собирала! Пушинка к пушинке! Ни одного пёрышка!

Но мужчина ничего не сказал. Мужчины обнялись с любовью и начали целовать друг другу щёки. Потом они хватали друг друга за щёки пальцами и трясли их от приступа нежности. Потом они щупали друг другу плечи и гладили спины.

"Нет, - уговаривал себя Илья. - Это совсем не то, о чём ты подумал. Это Восток. И эти знаки имеют другое семантическое наполнение".