Читаем Режим бога (Последний шаг) полностью

Это совсем узкий проход. Узкий настолько, что даже хорошо зная архитектурные особенности Тайного города, невозможно заподозрить существование пустот между залами и камерами.

Святой Доэтерий! Будь благосклонен к нам сегодня!

Металл лязгает, встречая на своем пути что-то твердое. Я осторожно расчищаю углубление по периметру, поскольку предмет, который зарыт у стены, обладает прямоугольной формой и относительно невелик. Вынимаю изо рта маленький фонарик, чтобы перевести дух и глотнуть воды из фляги, и снова принимаюсь за дело.

Это шкатулка. Старинная каменная шкатулка с инкрустацией, а внутри нее перекатывается что-то тяжелое.

Все еще не веря собственным глазам, я ставлю ее на пол и приподнимаю крышку.

Святой Доэтерий, благодарю тебя! Свершилось почти невозможное!

Мэтр Гэгэус нащупал в кромешной темноте кнопку на стене и включил бра. Неосознанный первобытный страх ослабил хватку, откатился и уступил позиции здравому смыслу.

Вроде бы — и что такого? Ну, снится уже вторую неделю проклятый Франтир, поселение аборигенов, мутноватая горная речка… Можно подумать, он, Гэгэус, кому-то там задолжал денег и теперь вынужден испытывать упреки нечистой совести, скрытые под маской навязчивых снов! Но даже если бы и задолжал, то все равно ничего страшного в природе вечнозеленой сельвы Франтира не было и быть не могло. Буйство растительности, горы и долины, птичьи песни от зари до зари, тропические ливни… Дикари с копьями загоняют травоядных животных в ловушки-сети, а потом, вечером, в потемках пляшут возле своих костров, пируя в честь удачной охоты… Ну не идиллия ли?! Разве что хищники, однако хищников во снах редактора не обреталось. Отчего же так страшно?

Присутствовало во сне мэтра Гэгэуса еще что-то, о чем он никак не мог толком вспомнить после пробуждения. Это темное пятно на задворках сознания… Именно оно порождало тревогу, граничащую с паникой.

А еще он с самого начала знал, что надо командировать туда кого-то из своих подчиненных. Но так как свободных журналистов в ближайшие два, а то и три месяца не предвиделось, Гэгэус все тянул и откладывал, а сны тем временем становились все муторнее и причудливее, как будто вынуждали совершить наконец необходимый шаг.

Сегодня ему мерещился вкрадчивый голос, нашептывавший над костром аборигенов странные речи, и мэтр точно знал, что тот, кому принадлежал голос, желает видеть во Франтире некоего человека из Гэгэусовых подчиненных. И хотя подобная командировка не противоречила политике издания, объяснить вышестоящему начальству необходимость финансирования столь дальней поездки будет не очень-то просто.

Гэгэус провел толстенькой короткопалой ладошкой по лоснящемуся от испарины лицу.

— Мамуля! — окликнул он посапывающую рядом секретаршу.

Та зевнула и сладко потянулась:

— Юлан?

— Мамуля, мне нужен список имен наших новых сотрудников…

— Профиль?

— Журналисты, корреспонденты… Можно даже фотокорров, в крайнем случае! Срочно, мамуля, это срочно!

— Гм! — она отбросила простыню и, совершенно обнаженная, лениво отправилась в смежную комнату, где, проникая в открытые окна, хозяйничал прохладный ночной ветерок. — Минутку, шеф. Сейчас загружу и соединюсь…

Домашний э-пи[1] замигал разноцветными светодиодами, загудел и, соединяясь с удаленным сервером редакции, начал тихонько попискивать. Зевая и ежась от сквознячка, заспанная секретарша сидела в кресле и ждала полной загрузки. Ее не удивляли внезапные приказы шефа: за годы работы во «Вселенском калейдоскопе» бок о бок с Гэгэусом она была готова к любым причудам с его стороны и выполняла их неуклонно, без лишних вопросов и, уж тем более, возражений.

Через семь минут она вернулась в спальню, держа между указательным и средним пальцами лист бумаги.

— Благодарю, мамулечка! — выхватывая распечатку, пылко воскликнул мэтр Гэгэус.

— Не за что. Обращайтесь… — она широко зевнула, — еще! — и в следующую минуту уже опять сопела на своей половине кровати.

Гэгэус пробежал взглядом по фамилиям сотрудников-новичков. На седьмом пункте его будто бы кто-то щелкнул по темечку. Мэтр редактор подпрыгнул и даже на всякий случай оглянулся. Но «мамулечка» безмятежно досматривала прерванный сон — было совершенно понятно, что похулиганить она не могла. И не в ее это стиле. Гэгэусу снова стало не по себе.

— Так… седьмой номер, — пробормотал он вслух, нарочно, чтобы приободрить себя звучанием собственного голоса. — Сотис! Ну, Сотис так Сотис, мудрствовать не будем…