Читаем Речь Е. Евтушенко на Пятом съезде писателей СССР полностью

Лицо любого поколения и общества в целом никогда не могут определять отщепенцы и выродки. Лицо любого поколения и общества всегда определяют лучшие представители этого поколения и этого общества. И если появляется какой-нибудь один-другой духовный валютчик, духовный власовец, то истинный художник не имеет права плюрализировать этот факт, волей-неволей проецируя его на интеллигенцию в целом и этим, кстати, компрометируя самого себя, так как подразумевается, что писатель как-никак должен быть интеллигентным. (Аплодисменты.)

Сейчас, когда уже время позволяет подводить кое-какие итоги опыта нашего поколения, можно сказать с уверенностью, что наше поколение выдержало испытание многими крупными политическими прояснениями, и если мы потеряли инфантильную слепую веру в кажущиеся ценности, то мы зато воспитали в себе веру, уже навсегда непоколебимую, в такие непреходящие ценности, как наш народ, его исторический путь и идеи нашего общества, за которые гибли наши деды на фронтах гражданской войны и наши отцы на фронтах Великой Отечественной.

Мы — дети XX съезда, раз и навсегда осудившего культ личности и практику отношения к человеку, как к винтику. Из трудного горнила мы вышли морально обновленными и готовыми каждый на своем участке сделать все, чтобы ошибки прошлого не повторялись и, в то же время, чтобы великие завоевания нашей революции и в области экономики, и в области культуры не были бы демагогически разбазарены, а были бы приумножены нашими руками и руками будущих поколений.

Из детей нашего общества мы начинаем постепенно становиться его молодыми отцами. Наше поколение — это дети Магнитки, но уже и молодые отцы таких великих строек, как Братская ГЭС. Наше поколение — это внуки Циолковского, дети Курчатова и Капицы, Туполева, но уже и молодые отцы сверхсовременной аэронавтики, астронавтики, электроники, физики, биохимии, генетики. Наше поколение — это дети Макара Мазая, Демченко, Гризодубовой, но уже и молодые отцы новой тяжелой индустрии, новых форм сельского хозяйства. Наше поколение — это внуки Горького, Блока, Маяковского, Есенина, Цветаевой, Мандельштама, Пастернака, Мейерхольда, дети Шостаковича, Улановой, Фадеева, Платонова, Булгакова, Катаева, Твардовского, но уже и молодые отцы советской поэзии, прозы, театра, музыки.

Наше поколение — это рабочие-новаторы, председатели колхозов и агрономы, командиры атомных подлодок, партийные и комсомольские работники, инженеры и директора крупнейших предприятий, академики с мировыми именами. Мы гордимся тем, что первый человек в космосе — наш замечательный Юрий Гагарин — был человеком нашего поколения — поколения, воспитанного Великой Отечественной войной. Наше поколение и сегодня стоит у штурвалов космических кораблей, и, пожалуй, единственные штурвалы, которые, к сожалению, ему не доверяют, — это штурвалы наших литературных журналов. (Аплодисменты.) Все еще думают, что мы дети и что нельзя нам давать в руки игрушки взрослых, а то мы еще по неопытности их сломаем. Но сегодня мы — это те дети, у которых уже тоже есть дети, и это дает нам ощущение еще большей ответственности, чем раньше, когда мы отвечали только за самих себя. Конечно, бывают случаи, о которых я писал в поэме «Казанский университет»:

Или, как говорят в Латинской Америке: «Сеньор, куда деваются с возрастом бывшие раздуватели мировых пожаров?» — «А в пожарники, сеньор, в пожарники…»

Но чувство ответственности за детей превращается в трусливый кабчегоневышлизм только у слабых духом. Чувство ответственности за детей дает сильным людям ощущение нового качества смелости — смелости не крикливо-бахвалистой, а смелости, выверенной жизненным опытом, смелости, проконтролированной сознанием ответственности за каждый поступок, за каждое слово, а ведь слово, особенно в нашем писательском деле, это уже поступок.

Многие мои ровесники, и я в том числе, в определенном периоде нашей литературной жизни много шумели и декларировали. Ну что ж, каждый, как говорится, приходит в мир со своей собственной трубой, чтобы трубить о своей скромности, а то эту скромность никто не заметит. (Аплодисменты.)

Но мне кажется, что сейчас не время шума и криков. Крик — он полетает-полетает, и собака его заглотает. По опыту старого крикуна сам знаю. Сейчас время глубокого философского анализа, время осмысления пройденного пути, собственных достижений и ошибок, и достижений и ошибок других. Наша задача, приобретая зрелость, не потерять внутренней юности, ибо только это сочетание может дать гармоническую модель человека будущего, прообразом которой являлся Пушкин, соединивший в себе кипение юношеских страстей и глубокий философский анализ.