Читаем Пустой мир 3. Короны королей (СИ) полностью

Внизу их уже ждали. Снаряженные в парадные доспехи князья со свитами, держащими штандарты своих феодов, выстроились по обе стороны от парадной дорожки, ведущей к флагманскому кораблю. Двадцатикилометровая громадина «Рассветного клинка» возвышалась над ними стеной металла и керамита, освещенная прожекторами целой флотилии кораблей сопровождения, подвижными ремонтными секциями, проводящими последний профилактический осмотр, и многочисленными рядами иллюминаторов на корпусе. Команда в полном составе ожидала момента, когда король поднимется на борт.

— Редрик, ты же знаешь, что я не разделяю твои идеи мировой истины? — поинтересовался Аллирд, когда они уже поднимались по трапу в сопровождении князей со своими свитами, напоминающими яркое парадное шествие. Его младший брат молча кивнул, не желая спорить прямо сейчас, но королю Саальта этого и не требовалось. Вместо этого похлопал брата по плечу. — Но сегодня я согласен с тобой в одном. Мы действительно творим историю.

***

— Эдвард? Зачем? Зачем все это? — Она снова шла к нему в окровавленном свадебном платье, отчаявшаяся и напуганная, не желая верить глазам и принимать его теперешним, ожесточенным и уставшим от своей ненависти. Она пыталась дотянуться до него, но мир между ними словно расширялся, и каждый сделанный ею шаг увеличивал расстояние между ними вдвое.

— Прости меня… — его голос дрожал. Протянув к ней руку, он увидел, что стоит в боевом доспехе, покрытом слоем грязи и крови. Не было видно даже символики бароната, только темная кровь, крупными каплями стекающая на землю. Вот чему она никак не могла поверить. Не могла поверить, что он мог стать таким.

— Барон… — чей-то грубый голос резко ворвался в сновидение. Лик Изабеллы задрожал, теряя прежнюю четкость, и исчез окончательно секунду спустя. Эдвард открыл глаза. Адъютант, заметив его пробуждение, тут же распрямился и застыл рядом с кроватью. — Господин барон, командующий сир Де Монтрель просит вас как можно быстрее прибыть на передовую. Противник приближается.

Эдвард, еще лежа в постели и глядя в потолок над головой, только кивнул и жестом отпустил киборга. В палатке хватало места, но все же в полевых условиях он предпочитал переодеваться в одиночку. Тем более, сегодня лично участвовать в сражении он не собирался, достаточно будет просто проконтролировать разработанный вчера на последнем совещании план действий.

Лениво потянувшись, тристанский барон взял со столика шприц со стимуляторами и привычным движением вколол в катетер на левой руке. Тратить время на полноценный сон и нормальный прием пищи на поверхности было непозволительной роскошью. Пятисекундная инъекция с успехом все это заменяла, а сэкономленное время можно было потратить с куда большей пользой. Закончив, он надел висевший здесь же на спинке кресла комбинезон и вызвал команду сервисных дронов для облачения в доспехи.

Нетерпеливо попискивая, они окружили барона, держа в манипуляторах части доспеха. Быстро переключаясь между алгоритмами, немедленно приступили к облачению, и пока одни крепили наплечники и наручи, другие закрепляли кирасу, набедренники, поножи и многочисленные сочленения на суставах. Вместо стандартного боевого костюма в штабе Эдвард пользовался облегченным вариантом, бесполезным в бою, но хорошо защищавшим от негативного воздействия окружающей среды. Последней частью экипировки был шлем, но его Эдвард надел сам, забрав из манипуляторов подлетевшего дрона. Крепления щелкнули и зашипели, стабилизируя внутреннее давление и герметизируя весь костюм.

Открыв внешнее забрало, Эдвард вышел наружу через шлюзовую камеру палатки, сразу оказавшись в центре кипящего жизнью полевого армейского лагеря, разбитого здесь всего лишь двое суток назад. Группа войск оперативного реагирования была переброшена сюда, когда из штаба сектора сообщили о приближении к границам колонии довольно серьезной по численности орочьей орды.

С момента начала гражданской войны внешние колониальные границы сильно ослабели, множество войск, прежде несущих службу на дальних рубежах, было переброшено на внутренние фронты. А тех, что оставались, не всегда хватало для отражения всех опасностей, которые извергали дикие пустоши на любой огонек цивилизации, вспыхивавший на этих бескрайних просторах. И, конечно, ослаблением границ не могли не воспользоваться всевозможные кочевники, готовые прорваться в любую открывшуюся брешь, чтобы дорваться до необычайно богатых, по их мнению, колоний Рейнсвальда.

В этот раз Эдвард лично прибыл с войсками, пытаясь хотя бы немного отвлечься от внутренней политики Рейнсвальда, что в последнее время ему было действительно необходимо. Слишком много всего случилось, слишком много всего надо было еще принять и усвоить. Вторжение дикарей на поверхности оказалось наиболее подходящим предлогом, чтобы сбежать с Рейнсвальда.