Читаем Проводники света (СИ) полностью

  Было зябко и влажно, Костя весь продрог, ютясь в утлой лодчонке посреди тихой, спокойной речки. Ни вёсел, ни ветра, только гладкая чёрная вода вокруг, а над головой - холодное звёздное небо. Он поёжился и запихнул руки под мышки, стараясь согреться, как вдруг услышал в тумане на берегу шёпот. Лодку медленно повлекло в ту сторону, Костя ощутил в груди горячий толчок и, глянув в тёмную глубину реки, увидел, как его отражение изменилось, скользнув к мелководью золотой рыбой - нет, не рыбой, каракатицей! Туман разошёлся, открывая двух мужиков. Тихо переговариваясь, они топтались у самой воды, один держал тёмно-бордовую тонкую книжицу размером с ладонь, а рука второго вытягивалась, словно телескопическая антенна, стремясь добраться до...

  "Смартфона!" - Костя открыл глаза и обнаружил, что его обворовывают бомжи: один, буйно заросший седыми лохмами, ковырялся в кармане куртки, а второй, в грязной, натянутой на самые брови шапке, уже вытащил паспорт.

  Из центра Костиного светака выстрелило золотое щупальце и пронзило выцветшую и драную, как старая тряпка, светотень Шапника - тот дико завопил, заглушая хруст костей и шлепок паспорта о землю, потом захрипел и, упав на колени, пополз прочь, придерживая изувеченную руку. Костин светак тем временем выпустил ещё одно щупальце.

  "Беги!" - хотел выдавить парень Лохматому, но вышло только мычание: оказывается, он ещё не проснулся! Один сон в другом, как матрёшки...

  Пока ещё целый бомж бросился к приятелю, не забыв, однако, прихватить украденный смартфон, что, конечно же, было самой большой ошибкой в его не слишком долгой жизни. Но парализованный сном Костя не мог ничего сделать и лишь с ужасом наблюдал, что творит золотая каракатица. Творит быстро и по собственному усмотрению.

  Когда парень проснулся по-настоящему, на земле лежали два трупа.

  Шапник скрючился на боку, поджав колени и обхватив левую руку правой, - лицо и трава вокруг залиты кровью. Его подельник распластался чуть дальше, ничком, но при этом его светло-голубые, будто выцветшие, глаза удивлённо глядели в небо. Свёрнутую шею скрывали густые лохмы, так что казалось, он просто смотрит, откуда вдруг начал накрапывать этот противный, меленький, частый дождик.

  Костя подобрал с земли паспорт со смартфоном и, быстро распихав их по карманам, двинулся прочь.

  - Дело дрянь, Кос, дело дрянь!.. - бормотал парень себе под нос, оглядываясь кругом: в ранний рассветный час этот дальний уголок огромного парка был совершенно пустынным. Повезло, что никто ничего не видел, - иначе свидетелей могла ожидать та же участь, что и Лохматого с Шапником.

  Дождик усилился, Костя надвинул на глаза капюшон и поспешил прочь: подальше от мёртвых тел, из парка и из города... жаль только, не от каракатицы... или кто она есть там на самом деле...

  Ладно, не важно, хоть горшком назови, а суть одна: тварь!

  И от этой твари ему не убежать, пробовал... он провёл по груди: никакого шрама под рубашкой, конечно же, не осталось: всё теперь заживает так быстро! Очень быстро... хоп! - и нет никаких следов! Только горячее биение под кожей.

  И это не сердце.

   к оглавлению

Глава 1. Дымовая завеса

   Далёкое прошлое, приблизительно VI век

  Вот уже пять вёсен семья Деяны одиноко жила в лесу - с тех пор, как отец крепко поссорился со старейшиной Колосом и переехал на отдельное угодье, благо свободных земель вокруг было в избытке. Звали таких отщепенцев извергами, и полагаться они должны были только на себя, не рассчитывая на помощь рода. Злобы, правда, особой никто на них не таил: семена, хоть и скупо, но Колос всё ж в долг давал, а родичи порой обменивались с вольной семьёй поделками, крупами, тканями, не глядя при этом в глаза и стараясь быстрей уйти.

  Был во всей общине один только отрок, Некрут, водивший зазорную дружбу с извергами. Любые порядки были ему не указ, и обязанности, вменяемые детям, он тоже не выполнял. С рождения слабый головушкой, не мог он, как другие мальчишки, косить, жать, посевы от нашествий лесного зверья и птиц охранять, гонять скотину и прочую нужную работу делать.

  Ещё когда младенцем был, ведунья и знахарка рода подозревала в нём подменыша, что подсовывают злые духи матерям, когда те плохо за дитём глядят. Хотела ведунья класть младенца под корыто и бить сверху топором, дабы проверить, да мать Некрута воспротивилась: моё, говорит, дитятко, сердцем чувствую! Знахарка не настаивала, ибо выглядел-то Некрут нестрашно: лицо и тельце не уродливы, руки-ноги в порядке, а всё ж чуяла ведунья в нём нечто неправильное, да и голову в положенный срок малец не держал. Но раз не кричал дико, глаза не пучил и злобы явной не являл, то решила она обойтись заговором да натиркой травами, толчёными в белоглиняном горшке на первой четверти Луны, - а коль не поможет, так подменыши всё одно долго не живут и легко помирают от слабости.