Читаем Пробуждение полностью

Мистер Понтелье взял зонт, раскрыл его над головой, спустился по ступенькам и зашагал в интересующем его направлении.

– Ты вернешься к обеду? – крикнула ему вслед жена.

Мистер Понтелье на секунду остановился и пожал плечами. Пощупал нагрудный карман – там лежала десятидолларовая купюра. Он не знает, возможно, вернется пораньше и пообедает, а может быть, и нет. Все зависит от компании, которая соберется у Клейна, и масштаба «игры». Мужчина не произнес это вслух, но его жена поняла и засмеялась, кивая на прощание.

Дети бросились за отцом, когда увидели, что он уходит. Он поцеловал их и пообещал принести леденцов и орешков.

Глаза миссис Понтелье, живые и яркие, были цвета табака, почти такого же, как ее волосы. Она имела обыкновение быстро переводить взгляд на предмет и останавливаться на нем, как будто блуждала в каком-то внутреннем лабиринте созерцания или размышления.

Брови ее были на тон темнее, чем волосы; густые, блестящие, они подчеркивали глубину ее глаз. Молодую женщину можно было назвать скорее интересной, чем красивой. Лицо приковывало к себе взгляд какой-то особой искренностью выражения и постоянной, едва заметной игрой настроения. Манеры ее были весьма приятны.

Роберт скрутил сигарету. Он курил сигареты, потому что не мог позволить себе сигары. Во всяком случае, так он частенько говорил. Сейчас у него в кармане лежала сигара – мистер Понтелье подарил, – и Роберт оставил ее, чтобы выкурить после обеда.

С его стороны это выглядело вполне естественно. Цветом лица молодой человек напоминал свою собеседницу. То обстоятельство, что лицо его было чисто выбрито, делало сходство еще более поразительным. Ни тени озабоченности не мелькало в глазах Роберта – они вобрали в себя свет и истому летнего дня и теперь отдавали все это обратно.

Миссис Понтелье потянулась за веером из пальмового листа, лежавшим на крыльце, и начала обмахиваться, а Роберт выпускал из губ легкие колечки дыма. Они непрерывно болтали о том, что их окружало, о забавном приключении в воде, вновь показавшемся им занимательным, о ветре, деревьях, людях, отправившихся на Шеньер, о детях, играющих в крокет под дубами, и о сестричках Фариваль, исполнявших увертюру к «Поэту и Поселянину».

Роберт довольно много говорил о себе. Он был очень молод и не умел вести беседу. Миссис Понтелье говорила о себе мало по той же причине. Каждого интересовало то, что говорит другой. Роберт рассказывал о планах отправиться осенью в Мексику, где его непременно ожидало несметное богатство. Он постоянно собирался поехать в Мексику, но по какой-то причине еще ни разу туда не попал. А тем временем он занимал скромную должность в торговом доме в Новом Орлеане, где хорошее знание сразу английского, французского и испанского языков давало ему заметное преимущество как клерку, ведущему международную переписку.

Летний отпуск Роберт проводил, как всегда, с матерью на Гранд Айл. В прежние времена, которых он не помнил, дом считался роскошным. Теперь же, обросший с обеих сторон более чем десятком коттеджей, всегда заполненных избранными гостями из QuartierFrancais[3], он давал миссис Лебрен возможность продолжать комфортное существование, данное, по-видимому, ей по праву рождения.

Миссис Понтелье часто рассказывала о плантации на Миссисипи, принадлежащей ее отцу, и доме в Кентукки, где прошло ее детство. В ней текла американская кровь с небольшой примесью французской, почти полностью растворенной в предыдущих поколениях. Молодая женщина прочитала Роберту письмо от сестры, которая жила на Востоке и собиралась замуж. Роберту это было интересно, он захотел побольше узнать о жизни сестер, о том, что случилось с их родителями…

Когда миссис Понтелье сложила письмо, пора уже было одеваться к обеду.

– Я так понимаю, Леонс не придет, – усмехнулась она, бросив взгляд в направлении, куда удалился ее супруг.

Роберт предположил, что, скорее всего, так, поскольку у Клейна собирается немало новоорлеанских завсегдатаев клуба.

Когда миссис Понтелье оставила молодого человека и ушла в свою комнату, Роберт спустился по ступенькам и направился в сторону игроков в крокет. Он в течение получаса перед обедом играл с маленькими Понтелье, которые его очень любили.

Было одиннадцать часов вечера, когда мистер Понтелье вернулся от Клейна. Он был в превосходном расположении духа и весьма склонен поговорить. Приход мистера Понтелье разбудил его жену, которая уже крепко спала. Он разговаривал с ней, раздеваясь, рассказывал ей анекдоты, сообщал разнообразные новости и сплетни, услышанные им в течение дня. Из карманов брюк мистер Понтелье извлек горсти смятых банкнот и немало серебра. Все это он выложил на бюро вместе с ключами, складным ножом, платком и всем остальным, что оказалось в карманах. Его жену одолевал сон, и женщина отвечала мужу невнятным бормотанием.

Мистер Понтелье счел себя разочарованным, что его жена, единственный смысл его существования, проявляет так мало интереса к его делам и так низко ценит его беседу с ней.

Про леденцы и орешки для мальчиков мистер Понтелье забыл.