Читаем Пословицы и поговорки русских уголовников и арестантов полностью

Намек на так называемых кавказских, или лаврушных воров ( также лаврушники, апельсины) - уголовников родом с Кавказа, которые корчат из себя авторитетов, законных воров, не имея на это никакого права. Особенно этим грешат преступники и арестанты из Грузии. Вообще грузинское воровское сообщество - второе по численности после славянского, причем старые грузинские законники имеют значительный вес в российском преступном мире. Это привело в 70-е годы к тому, что в Грузии среди молодежи стала активно культивироваться "воровская романтика", и постепенно при короновании в Грузии пошли в ход родственные связи и блат, что в "благородном воровском мире" испокон веку считалось недопустимым. А с приходом перестройки, когда в уголовном мире стали крутиться бешеные деньги, воровской сан порою стал покупаться (особенно в Закавказье) людьми, не имеющими никаких заслуг перед уголовным сообществом (отсюда прозвища лаврушники, апельсинники - то есть люди, купившие воровское звание за вагон лаврового листа или фуру апельсинов).

Ростов-на-Дону, Ростов-папа, служит как бы границей, после пересечения которой кавказские воры становятся никем, перхотью, чертями (черт на жаргоне - это опустившийся, неряшливый арестант, оборванец).

*Вор ворует, фраер пашет

Старая блатная поговорка, означающая - каждому свое. Родилась в 30-е годы, с появлением "воровского закона":

По российским законам профессиональный уголовник не имеет права где-либо служить или работать... Зарабатывать себе на пропитание он может только с помощью своей специальности, с помощью воровского ремесла. Все это отлично выражено в классической - почти библейской - формуле:

"Вор ворует, фрайер пашет, - каждому свое!" (М. Демин. "Блатной")

Жаргонное фраер в этом случае употреблено в исконно гулаговском, устаревшем значении: человек, далекий от уголовного мира, законопослушный гражданин, работяга; также - арестант, не имеющий отношения к профессиональным преступникам, случайный пассажир, как говорят на современном жаргоне. Более подробно - см. фраер.

Ж. Росси в "Справочнике по ГУЛАГу" приводит поговорку в несколько ином варианте - *Вор ворует, остальные пашут.

*На этапе мы вора{sup}/{/sup}, а на зоне - повара

Ироническая поговорка, характеризующая так называемых приблатненных, жужжащих - арестантов, которые в следственных изоляторах и на пересылках корчат из себя отрицаловку, блатных, а попадая в колонию, сразу же лезут в активисты, чтобы урвать себе местечко потеплее. Вора{sup}/{/sup} - типично кавказское произношение слова воры{sup}/{/sup} (в блатном произношении ударение всегда - на последнем слоге).

гнуловка

*Лагерная жизнь: сосаловка, мориловка, гнуловка, доходиловка, загибаловка

Так арестантский народ определяет свое постепенное угасание в местах лишения свободы. Сосаловка - постоянное голодание (народные фразеологизмы "лапу сосать", "хуй сосать", "быть на подсосе" и т.д.). Мориловка сознательное создание осужденному невыносимых бытовых условий (голод, холод, отвратительное жилье, паршивая одежда и проч.). Гнуловка - издевательства администрации мест лишения свободы над арестантами с целью сломить их дух, подавить не только попытки сопротивления, но и убить человеческое достоинство. Вообще термин гнуть означал (с 40-х по 60-е годы): заставлять профессиональных преступников, воров, авторитетов публично отказаться от уголовных законов и традиций. Сейчас чаще используется термин ломать (и, соответственно, ломка). Доходиловка - постепенное истощение сил, угасание, состояние прогрессирующей дистрофии, от которого два шага до смерти (отсюда доходяга - крайне слабый, болезненный человек, живой труп). Наконец, загибаловка - смерть (она же - загиб, загиб петрович).

Выше был дан полный перечень ступеней лагерного ада; обычно же их количество может варьироваться:

Но не может общество допустить жизнь в тюрьме. Должно быть в тюрьме страшно, жутко - это же тюрьма, а не курорт. И вот уже напирает общество: там 50 граммов долой, здесь 10 сантиметров, там 5 градусов, и начинают зэки доходить. Возникают сосаловка, мориловка, гнуловка. Начинаются людоедство, помешательство, самоубийства, убийства и побеги. (В. Буковский. "И возвращается ветер")

давай *Давай-давай хуем подавился

Ходовой ответ арестантов на понукание "давай-давай!" или "давай!". Подобный словесный способ пробуждения "энтузиазма" зэковской массы отмечал еще Варлам Шаламов:

"...Подчиняясь воинскому приказу, конвоиры требовали от заключенных работы. "Давай-давай" - стало привычным возгласом не только в устах бригадиров, смотрителей и десятников, но и конвоиров".

("Жульническая кровь")

Та же самая особенность подмечена старым лагерником Борисом Антоненко-Давидовичем в его рассказе "Конный милиционер". Характеристику популярного в лагере слова "давай" автор вкладывает в уста арестанта-казаха Беймбета Кунанбаева: