Читаем Портрет поздней империи. Андрей Битов полностью

Портрет поздней империи. Андрей Битов

Это и годы оттепели — время надежд и яркое вхождение в литературу, и годы «застоя», когда главный роман «Пушкинский дом» можно …

Людмила Петровна Дорофеева , Олеся Александровна Николаева , Александр Александрович Генис , Александр Петрович Жуков , Глеб Яковлевич Горбовский , Екатерина Юрьевна Варкан , Дмитрий Львович Быков , Андрей Александрович Вишневский , Евгений Михайлович Чигрин , Владимир Ильич Нузов , Валерий Георгиевич Попов , Евгений Александрович Костин , Виктор Владимирович Ерофеев , Вениамин Борисович Смехов , Виктор Альфредович Куллэ , Олег Григорьевич Чухонцев , Игорь Маркович Ефимов , Ирина Бенционовна Роднянская , Татьяна Георгиевна Щербина , Екатерина Константиновна Турчанинова , Соломон Моисеевич Волков , Дмитрий Геннадьевич Новиков , Максим Александрович Гуреев , Сергей Александрович Соловьёв , Белла Ахатовна Ахмадулина , Леонид Владленович Бахнов , Олег Владимирович Демидов , Юлия Евгеньевна Медведева , Марина Владимировна Кудимова , Олег Никитьевич Хлебников , Константин Маркович Комаров , Александр Александрович Великанов , Кристина Хачиковна Зейтунян-Белоус , Александр Семенови Кушнер , Юрий Викторович Беляев , Екатерина Сергеевна Тарханова , Сергей Александрович Шаргунов , Андрей Маркович Максимов , Лев Александрович Аннинский , Владимир Дмитриевич Алейников , Андрей Юрьевич Арьев , Александр Моисеевич Городницкий , Зоя Борисовна Богуславская , Георгий Иосифович Кубатьян , Глеб Юрьевич Шульпяков , Вадим Юсупович Абдрашитов , Юрий Михайлович Рост , Юрий Михайлович Кублановский , Нина Валериановна Королёва , Анатолий Сергеевич Макаров , Юрий Иванович Крылов , Александр Петрович Ткаченко , Борис Асафович Мессерер

Наука, Образование / Литературоведение 18+

Андрей Битов, безусловно, был создателем и вождем своей литературной эпохи. Помню его тяжелый взгляд через выпуклые очки. Родившийся в год Быка, он был свиреп, и его боялись, и мало кто рисковал — встать на его пути. Не припомню такого. Блистательную ленинградско-петербургскую культуру, унаследованную от родителей, которых он обожал, Битов соединял с диким темпераментом, доставшимся от каких-то южных предков. Его герои, страдающие петербуржцы, имели мощного автора-покровителя, сделавшего их главными героями эпохи Битова, в которую обязаны были вписаться все, кто хотел или даже не хотел. Несколько десятилетий именно Андрей олицетворял собой единственный достойный путь развития литературы, освободившейся от гнета. Его «Пенелопа», «Пушкинский дом» сразу же становились каноническими, определяющими нашу литературную и интеллектуальную жизнь, — подтверждением чему было огромное количество почитателей, особенно среди интеллигенции, в том числе и зарубежной, вцепившихся в Битова, как в спасательный круг, помогший им удержаться на поверхности. Знакомство с ним, или соучастие в чем-то, или перевод его книг означал принадлежность к высшему литературному свету. Вот как умели себя поставить «забитые» петербургские интеллигенты — в лице Битова! Множество международных конференций, конгрессов, престижных литературных клубов почитали за честь видеть Битова и слышать его. Он стал, безусловно, знаковой фигурой литературного Петербурга, а потом и мира, для чего ему пришлось переехать в Москву, где до славы ближе, и помотаться потом по свету. Он был неудержим и не знал преград. Под его дудку плясал литературный мир всей Европы. Что в этом настораживало? Вопрос: создал ли он свой бренд — или череду блистательных книг? И не было ли одно с другим в непримиримом противоречии? Больше он «писал себя» — или продвигал? Понятно, что сейчас одно без другого не существует. Но не пострадало ли что-то в этой безумной гонке, не лопнуло ли? Этот вопрос был главной мукой и для самого Битова. Он, конечно, «уничтожал» всех, «заикнувшихся» об этом, да и мало кто тогда заикался, — но сам притом, мне кажется, этим вопросом страдал и ушел не умиротворенным, а скорее — разозленным, и больше — на окружающий мир. Он всегда дул в свой парус с бешеной силой и обогнал по известности всех подающих надежды писателей той поры — и стал первым. Его знали все! Но что ж так «крутило» и постоянно мучило его, почему он все чаще выступал «в нападении»? Его книги, накачанные философией, бешеными страстями (в основном литературными) и интеллектуальными дискурсами, не всем доступные, осилили не все — но почитали все, кроме откровенных невежд, и объявить себя таким — значило опозориться в глазах главного судьи Битова, а также вышколенной им «литературно-издательской среды». Это он умел! Но вопрос остался и обострился теперь: Битов — великое явление или создатель великой литературы? Многие хотели бы сделать его каноном, а некоторые — сокрушить. Думаю, что эта книга воспоминаний, посвященная великому, безусловно, петербуржцу, «накачанная» энергетикой Битова, будет читаться взахлеб. Кончится ли эпоха Битова? Ни за что и никогда! Думаю, еще многие поколения интеллектуалов — или желающих казаться таковыми — будут шествовать под знаменами Битова и никто их не остановит.

Валерий Попов<p>Вадим Абдрашитов</p><p>Москва</p><p>Свой сюжет</p>

Мы познакомились в конце семидесятых, на съемках картины Анатолия Эфроса «В четверг и больше никогда». Андрей был сценаристом. Во время просмотра материала общались, что называется, пунктирно, не более того. А потом двадцать лет проработали в жюри премии «Триумф». Это было особое время, и чем дальше оно уходит, тем отчетливее понимаешь, как это было ценно, во всяком случае для меня. Надеюсь, и для всех нас, собранных умелой рукой координатора проекта Зои Богуславской. Процесс непрерывного общения столь разных людей — а в жюри состояли Володя Васильев с Катей Максимовой, Олег Табаков, Инна Чурикова, Ирина Александровна Антонова, Василий Аксенов, Давид Боровский, Элем Климов — сам по себе уникален. Никакие не обсуждения-заседания, а просто живой разговор, в ходе которого мы знакомились друг с другом, спорили, находили общие точки.

Похожие книги