Читаем Попаданка для Наследника Империи полностью

С чего я вдруг заинтересовалась столь странным вопросом? Дело в том, что в середине сентября я и сама стала жертвой молниеносного, так сказать, удара стихии.

Все случилось в деревне, куда мы с родственниками поехали на уборку картошки. Да-да, мачеха и отец все еще занимаются подобным допотопным видом приусадебных работ под чутким руководством Клавдии Ивановны — нынешней тещи моего папы.

Признаюсь, последнее время я частенько задумываюсь о целесообразности выращивания некогда американского корнеплода в тех количествах, в каких из года в год это делает наше семейство. По мне, купить картошечку на рынке гораздо дешевле, чем таскаться сюда каждые выходные и пахать как папа Карло. Но кого волнует мое мнение?

Точно не бабу Клаву и Инессу.

Именно они с самого раннего детства старательно приучали меня к вкалыванию на даче. В итоге даже после совершеннолетия и по сей день мне никак не удается избежать данной провинности. На любые мои попытки уклониться у Инессы сразу же, как по мановению волшебной палочки, начинается мигрень, что в свою очередь сказывается на ее настроении, и как следствие — на самочувствии отца. Его-то мне жальче всего в данной ситуации. Потому я и спорю не особо часто.

Папа у меня человек безвольный, но я не могу его не любить. Он как ребенок, случайно попавший в рабство, который не может ничего с этим поделать. А Инесса тот еще тиран!

Обидно другое — вместе с папой в рабство попала и я, и уже восемнадцать лет не в состоянии из него выбраться. По большому счету, понимаю, что, увы, привыкла.

Поэтому сжала зубы и, глядя в глаза отца, умаляющие не возражать его супруге, уселась со всеми в старенькое отечественное папино авто и поехала пахать, в прямом смысле слова.

Ах да, мою сестрицу, Миланку, общего ребенка папы и Инессы, хоть и таскали каждый раз собой, но так же сильно, как меня, не контролировали и не принуждали к труду. Сколько времени та проводит в огороде, никого, по большей части, не волновало.

Поэтому довольно часто младшая позволяла себе слинять с друзьями, которыми давно обзавелась здесь, оставив меня одну то полоть, то окучивать, то собирать мерзких полосатых жуков. Спасибо, последние несколько лет те словно вымерли, избавив меня от необходимости трогать их жуткие личинки.

Сестра… Миланку я когда-то любила… Но чем старше та становилась, тем сильнее ее баловала Инесса и бабушка, и тем невыносимее делался ее характер. Она гигантскими шагами превращалась в уменьшенную копию своей матери, убивая напрочь мою любовь. Но как и в случае с Инессой, ничего поделать я не могла. Подозреваю, во мне искоренили все зачатки к борьбе.

Нет, я могу иногда, как сейчас, например, поныть, пообижаться, повозмущаться, но в большинстве случаев, увы, сдаюсь и делаю, что велят.

Просто они — всё, что у меня есть в жизни. Порвать всякие отношения с семьей, какой бы та ни была, для меня подобно смерти. Я слишком боюсь остаться одна. Возможно, зря, но…

В общем, в ту субботу Милана опять сбежала с девчонками-подружками, а я осталась в огороде с отцом, Инесса с матерью загорали, расположившись в шезлонгах на крыше домика, попивая холодные коктейли.

На мое возмущение отец лишь пожимал плечами, да разводил руками, мол, девочкам нужно отдыхать. А я не девочка, да? «Ты — моя опора, — твердил он. — От мелкой никакой пользы».

А ведь Миланка всего на три года младше меня. И кто виноват, что она такая бесполезная?

Я видела вину в его взоре, но так же и обреченность. Похоже, про Инессу даже заикаться не стоит — только нервы тратить. Поэтому не стала продолжать разговор, а занялась делом.

Тучи набежали как-то совершенно неожиданно. Ни прогноз погоды на неделю, ни народные приметы не предвещали ненастья. Папа подкапнул сразу ряд картофельных кустов и отошёл покурить ближе к дому. А я осталась собирать обильный урожай — в этом году он выдался особенно богатым.

Меня даже не остановил поднявшийся ветер и перекрывшая солнечный свет тёмно-фиолетовая туча. Осталось-то совсем немного, да и дождя ведь нет, чего бояться?

Вот сейчас соберу до конца, а потом передохну, — думала я, не ведая, что меня ждет уже через минуту.

То, что сверкает перед глазами именно молния, сообразила не сразу. А потом она просто прошила меня насквозь, оставив едва живую и без сознания.

Первая и главная странность данного явления была в том, что никто из семьи ничего не видел, ни как именно я упала в обморок, ни электрических разрядов вблизи их дома. Больше того — никто даже не заметил, что погода испортилась. А когда я пришла в себя, солнышко уже, как и прежде, светило в небе, на котором не виднелось ни облачка.

Я бы и сама подумала, что мне всё приснилось, но сбитый сердечный ритм, обгоревшая серебряная цепочка, оставившая на шее ожог, да подпалившиеся, расплавленные резиновые шлепки подтверждали, что со мной действительно произошло нечто невероятное.