Читаем Планета–тайга: Я живу в заонежской тайге. В медвежьем краю полностью

Да, в лесу остались могилы предков, родные дома, покосы, пашни, тропы, озера — все это больно и трудно. Но я очень хочу спросить тех, кто искренне жалеет оставленные людьми дома и могилы родителей: «Кто из вас согласится переехать жить в лес?» Мне известен только один случай, когда московский житель оставил на полпути туристского похода байдарку, попрощался с товарищами и остался работать в небольшой глухой деревушке библиотекарем. Правда, работал он там не очень долго…

Да, в лесу очень хорошо летом в отпуск… А в зимние глухие ночи, когда только вой ветра и когда дорожку к проруби заметает следом за тобой снегом, а тебе, пробивающему дорогу к крыльцу, может помочь только тусклый уголок оконного стекла, чуть подсвеченного изнутри робким фитильком керосиновой лампы?..

Я оставлял вместе с другими жителями лесные поселения, оставлял не один раз, ибо жил не в одной лесной деревушке. Сейчас вместе с семьей я поселился там, где есть почта, средняя школа, дороги и где я могу трудиться круглый год вне зависимости от погоды — ведь в лесу к зиме трудовая деятельность людей замирает: густеют ночи, гаснет день, охоту закрывают глубокие снега, а рыба затихает под толстым льдом.

Но рыбу я ловлю и сейчас и сейчас хожу за зверем. Хожу по тем же лесным тропам, по которым ходили старые охотники. Но когда заканчивается сезон, я возвращаюсь к людям до весны. Так же поступают теперь и те, кто раньше круглый год жил в лесу. Весной они угоняют в лес стада пастись на богатых лесных травах, уходят на промыслы, косят сено. Лесные деревушки не брошены, не забыты, внимание к ним родилось вновь, но теперь путь к ним лежит из сельскохозяйственного центра, откуда, очень может быть, совсем скоро лягут в лес новые, еще более совершенные дороги людей. Это качество не будет хуже прежнего хотя бы потому, что никогда не забудется тот великий опыт лесной жизни, который когда‑то создал на берегах чудесных озер красавицы деревушки.

И мне тоже очень хочется помочь тем, кто снова придет на берега наших озер. Вот почему я и вспомнил своих друзей, свои тропы, свой опыт, свои неудачи и победы. Я учился у леса, и эту науку мне очень хочется сохранить. Я понимаю, что небольшого повествования явно не хватит для того, чтобы отразить все то лучшее, что было в лесу, поэтому я считаю свое повествование всего–навсего одной–единственной робкой тропкой, которую доверили мне мои друзья.

Я благодарен им и не меньше буду благодарен тем людям, для которых мой рассказ станет большим, чем экзотическое повествование о некой лесной жизни, которую сегодня то там, то тут пошло именуют «кондовой».

Лесные поселения, лесные тропы, лесные нравы и законы создавались не для того, чтобы сегодня баловать кого‑то своей внешней первобытностью. «Первобытность» можно создать самому, неумело обстругав тупым кухонным ножом ножку от старого стула и назвав это «творение» то ли исконно русским топорищем, то ли мешалкой для кислого ржаного теста…

Талантливый ум, глубокая душа, отзывчивое и в то же время строгое сердце моих друзей — охотников, рыбаков, пастухов, воинов — не требуют какой‑то рекламы или рецензии. Сегодня, расставшись с лесом, эти люди уже заставили уважать себя там, где началась их новая жизнь. Вот почему я очень прошу всех, кто возьмет в руки эту книгу, забыть о той узкопотребительской мерке, с которой мы подчас раскрываем произведение, посвященное приключениям, путешествиям или рассказам о природе.

Мне осталось напомнить, что книга писалась в 1967— 1968 годах. В это время я сам еще задавал себе вопросы, которые задают люди, краем глаза увидевшие брошенные лесные поселения. Эти вопросы остались и в тексте, я не хотел их разыскивать и снимать, иначе повествование потеряло бы рамки того времени, когда я сам безвыездно жил в лесу. И я очень верю, что именно в таком виде мое повествование поможет многим прийти от вопросов к правильным ответам.

Мне думается: именно в этом виде мой труд напомнит и тем людям, которые начнут забывать о жизни в лесу, как когда‑то на берегах лесных озер стояли далекие деревушки…

С уважением к своим читателям

Анатолий Онегов

Это авторское вступление к книге было написано мною почти 30 лет тому назад. Сейчас, в самом конце XX века, я хотел было что‑то изменить в сказанном ранее. Я хотел рассказать о том, как много всего пережил наш русский Север с тех пор, как вместе с этой светлой и доброй землей переживал ее судьбу и автор, для которого заонежская тайга стала второй Родиной. Но я не сделал этого — я оставил все сказанное ранее нетронутым, ибо считаю, что все сказанное искренне не нуждается ни в какой позднейшей редакции.

Да, я был последним жителем, многих северных лесных поселений, последним рыбаком на многих таежных озерах и последним охотником в моей заонежской тайге… Мою тайгу погубили прожорливые мотопилы и не разбирающие никаких дорог трелевочные трактора. А следом за тайгой–лесом перестали существовать в своем прежнем качестве и многие бывшие таежные чудо–озера.