Рассказ Охота на Тигра погружает в окопы Великой Отечественной Войны давая почувствовать всю тяжесть быта и накал сражения отря…
Наука, Образование / Книги о войне 18+Николай уже был знаком с этим танком. Встречался с ним не впервой. Уже попадал, но пробить броню не мог. Танк повернулся бортом, до него оставалось метров сто.
«Это шанс!» – мелькнуло в голове.
Выстрел! Заряд с визгом срикошетил от кромки борта.
– Патрон! – передергивая затвор, орал Стройников.
Хлопок, удар в плечо. Отдача приличная, 14,5 миллиметров не шутка!
– Коля, больше нету, – сглотнув ком в горле, проговорил Сашка.
«Неужели все?!»
Танк, проехав еще метров десять, дернувшись, застыл. Из пробитого двигателя тонкой, едва заметной струйкой шел дым.
– Коля, посмотри, – кивнув в сторону телеги, проговорил Сашка. – Андрюха это, Андрюха Штайнер.
– З-з-здравствуйте, К-к-коля, – Андрей, ловко спрыгнув с телеги, пожал ему руку.
«Жив наш пулемётчик, еще повоюем», – размышлял Стройников.
Он как-то спросил Андрея:
– За что три месяца в штрафбате воевал?
– За то, что Штайнер, а был бы Иванов, не отправили бы.
Предок Андрея был обрусевшим немцем, жил в Белоруссии. После начала войны был расстрелян как враг народа, а Андрей, отслужив полгода, попал в штрафбат за то, что не побрился и имел «бородку почти как у замполита».
– Как у тебя дела? – вглядываясь в лицо, иссеченное осколками, спросил Стройников.
– Ничего, по-потихоньку. Получу пу-у-улемет в полку, и снова в строй.
– Так держать! А вот и наш старшина, быстрехонько он управился.
Михась подал Николаю длинный тулуп, шапку-ушанку и положил на телегу продукты.
– Сымай шинель.
– Откуда дровишки? – натягивая тулуп, спросил Николай.
– У сибиряков обменял на шинель твою и, – вздохнул он, – на полкило сальца. Получил я тебе тушоночки пару банок, спичек, чаю, сахарку да печения англицкого. На вот, возьми, – протянул он кулек. – Махорка добрая, – и зашагал к складу.
Отдав курево друзьям, Николай, будучи не курящим, сел на телегу, укутавшись в новую одежку. Застегивая пуговицы, он нащупал три небольших дырки на животе. Распахнув тулуп, Николай увидел засохшие сгустки крови. Подойдя к канавке с водой, которая уже успела покрыться ледяной коркой, Стройников, раскрошив тонкую наледь, принялся смывать чужую кровь. Так как она уже основательно впиталась, Николай бросил эту затею и вернулся к телеге.
Шустрый старшина уже сидел за вожжами и, подтрунивая старых кобыл, погнал их по дороге за колонной грузовых автомобилей.
Зима накрывала всех белым покрывалом. Снег крупными хлопьями падал с небес. Проезжая мимо полуразрушенной деревни, вдалеке они услышали грохот артиллерийских залпов, словно читая мысли Николая, старшина сказал:
– Нам туда, – кивая головой в сторону раскатов.
Бурые сумерки сменил рассвет. Заночевав в деревне, бойцы собирались в дорогу.
Закинув неполную канистру керосина на нехитрый скарб, Мирошниченко, достав из соломы молоток, подошел к парнишке, прибивающему кривыми гвоздями доски в сарае. Он ловко орудовал большим голышом, выправлял гвоздь, брал доску и в три удара загонял его по самую шляпку.
– Держи, хлопец, мамке спасибо за солому и ночлег. Лошаденки-то совсем исхудали.
– Спасибо, дяденька, – взяв молоток, обрадовался мальчик. Тот казался топором в его худенькой руке.
Женщина лет сорока, выйдя из покосившейся избушки, прокричала вслед удаляющейся телеге:
– Бейте супостата, гоните с земли родимой…
Стройников посмотрел в сторону деревни – уродливыми изваяниями выделялись на снегу обгоревшие печи. Всего год назад здесь были фашисты.
Решив срезать полдороги лесом, упряжка, обогнув бурелом, проехала мимо сожженных остовов танков и автомобилей, стащенных с дороги тягачами. Словно на кладбище, белели закопченные кресты. За дружеской беседой время летело быстро. Смеркалось. По расчетам Михася оставалось чуть меньше пяти верст до нашего поста в одной из деревень, где можно остановиться на ночлег, а там и до Гомеля рукой подать.
Треснули надломившиеся ветви у дороги, Михась, придержав лошадей, остановил телегу.
– Спокойно, ребята, проверка документов, – заговорил один из приближающихся к ним солдат.
Их было двое. Сапоги по щиколотку в лесной тягучей грязи с хвойными иглами вперемешку. Перепачканные бушлаты, небрежно нахлобученные шапки. У одного за спиной болталась трехлинейка, за поясом – наган. Второй держал ППШ наперевес.
– Кто старший? – приказным тоном спросил высокий солдат с ППШ.
– Старшина Мирошниченко, – гуторил Михась, – везу хлопцев с медсанбату, полк наш в Гомеле стоит. А вы, собственно, кто будете? – обратив внимание на солдатские петлицы, спросил бдительный Михась.
Без погон и отличительных знаков, ни офицера в патруле, форма поношенная. Сам Мирошниченко уже полгода носил погоны старшины, недавно введенные приказом НКО.
– СМЕРШ, – махнув перед носом красной корочкой, сказал боец. – Слезай с телеги, а ты, усатый, сымай Шмайсер!
– Это не Шмайсер, вы… – хотел, было, вмешаться в диалог Николай.
«Это же не контрразведка! Михась, не клади автомат!» – мысленно закричал он.