Читаем Одиночество как бинарная сущность. Опыт поэтического исследования полностью

Бывшим головы смолола,

Вот и некому звонить

Пьяной самке богомола.

Захотелось погрустить, – подоконник, плед, коньяк,

кофе, пачка сигарет, – всё, что лечит депресняк.

Подавилась коньяком, и, запутавшись во пледе,

облилась горячим кофе на глазах соседа.

А виной всему, друзья, моя попа в целлюлите,

подоконник для неё резко в дефиците.

Вот сижу на кухне, обернувшись пледом,

хлеб жую и водку пью, закусью – котлеты.

Не умею я грустить, мал мне подоконник…

Через улицу грустит полноты поклонник.

Красота не избавит от рока,

тем безмужнее, чем божественней.

Заводские настройки от Бога:

одинокость красивой женщины.

Болезни историй… Забиты палаты…

Ночное дежурство… Болит голова…

Болезный во вторник… Тяжёлый в пятой…

Статью позвонить… И дочь напечатать…

Вокруг "Терапия номер два".

Мужчина мрачно цедить привык

Своё одиночество в литрах,

Для бл*ди – запись в ЖЖ-дневник,

Для девушки – острая бритва.

Спокойная смерть самурая

Изящный жизни обряд.

А мальчик еврейский мечтает

Писателем русским стать.

Женой лейтенанта старшего

Ложится Генеся в кровать,

Супругой русского маршала

Мечтает девочка стать.

В стене ли кремлёвской таинство,

Ваганькова поляна?

Еврейка-старуха мечтает -

В земле обетованной.

«Пойми свою собаку, и ты поймешь мужчину».

«Одиночество как ноль: такое же бесконечное, бессмысленное, да и беспощадное тоже».

С.Воропанов

Умираешь от одиночества?

Не парься.

Просто живи.

Если ты кому-нибудь нужен,

тебе позвонят.

Одиночество – гениальное слово.

ОдинНочество – один ночью. Точнее не скажешь.

Тогда супружество – дваночество или двоеночество (на двоеженство похоже). Нехорошо как-то звучит. Хорошее дело браком не назовут.

Одиночество – гениальное слово.

ОдинНочество – один ночью. Точнее не скажешь.

Тогда супружество – суп+ружье. Т.е. совместный прием пищи плюс оборона жилища.

Женщина, – она не бывает "Хорошая" или "Плохая".

Женщина, – она или "Есть" или её "Нет".

Тепло. На улице +20.

Покров. А снега нет и нет.

Пенсионеру чем заняться?

Вкушаю ультрафиалет.

И фиалету не помеха

сто грамм. В отставке офицер.

Сидим втроём, молчим без спеха:

рюмашка, пёс, пенсионер.

Чисты траншеи огорода,

сорняк уже не прёт войной.

Все отдохнут ещё полгода,

Ну, а весною снова в бой.

Закручены уже варенья,

Капуста в бочке водку ждет.

Солдат построились соленья:

томатов взвод и синих взвод.

А слева малосолов рота,

и кабачки. Ну как без них?

И лука, чеснока пехоту

поддержат танки тыкв лихих.

Сходить к соседке? Нет соседки.

Сходил бы в клуб. Да клуба нет.

Вот после рюмки, сигаретки

схожу, пожалуй, в интернет.

Приблудный кот обозревает

неразговорчивый триплет.

Тепло. На улице +20.

Покров. А снега нет и нет.

2020, Покров.

Пишу стихи, варю горчицу,

живу один в своей глуши,

пытаюсь всё освоить пиццу,

не получаются коржи.

Зато освоил сепаратор,

теперь проблемы нет в спиртном.

Творец сам, сам же дегустатор,

и потребитель: три в одном.

Одно вот горе – сдох мой пёська,

и я теперь совсем один.

Бывало, выпьем с ним немножко,

и говорим, и говорим…

Мой Мальчик славный был беседчик,

умел послушать, мог сказать…

Не приведи вам Бог буфетчиц.

Одну привёл. Едрёна мать!

Ты как? Нашел себе вдовицу?

Не пропадай. Звони, пиши.

Всё также я варю горчицу,

по-прежнему один в глуши.

Люблю я картошку в мундире с мундиром

поесть. Это очень и просто, и вкусно.

К картошке – селёдка. Легчайшим солили

рассолом её, чтоб она безыскусно

на водочку лёгко легла. Эльдорадо

я золото всё променяю… Соседка

зашла подшофе типа "за сигареткой"…

А главное – чистить картошку не надо.

И будет хлеб, и будет день.

Не слаще редьки старый хрен.

Журавлик в небо, а синица в руку.

А смелость голубые города берет.

Седая борода покоя не дает.

А сколько дров ты наломал на суках?

Город вечерний

Дивный такой,

Где-то темнеет

Лес за рекой,

Тачки-гирлянды

В лужах горят,

Люди в квартирах

Телек глядят.

В вечер дождливый

Точно не спится

Влюбленным, собакам

И людям в больнице.

То не великое пророчество,

И кто бы что не говорил,

Пельмени пахнут одиночеством,

Когда их женщине сварил.

Не тот поезд, вокзал и не тот билет,

В дебрях Азий, Европ и Америк