Читаем Обольститель Колобашкин полностью

Колобашкин. Ну, вот видишь. Итак, мы идем с тобой, Еремеич. (Остановился.) Да, вот что еще, понимаешь… По дороге… это, конечно, все между прочим… Нам придется забежать… не спорь, Вовенция… на пару минут ко мне на работу в научно-фантастический журнал. Представляешь, журнал именуется «Фантаст», и редактор журнала — тоже фантастический. Интеллект! Руководит одновременно журналом и отделом научного института. Это тебе не баран чихал. Я тебя с ним познакомлю. Поэтому можно считать, что мы идем туда для тебя!

Ивчиков. Я прошу отпустить мою руку, я ведь не убегаю.

Колобашкин (не отпуская руки). «Тра-та-та, тра-та-та, мы везем с собой кота, чижика, собаку…» Или, как говорится в детской передаче, «шажок-другой — в мир большой».

Затемнение.

Слева — кабинет в журнале «Фантаст». На фоне карты затонувших сокровищ и ракет, пребывающих в разных состояниях: стартующих, просто летящих или уже достигающих других миров, — редактор журнала Зенин. Справа — НИИ. Здесь работает Кира Ивановна Бурмистрова. В настоящий момент за белой ширмой она «закладывает» крыс для эксперимента. Из-за ширмы видно только ее лицо.

В журнале «Фантаст». В кабинете Зенина появляется Колобашкин. Втаскивает за собой Ивчиков а. Ивчиков в изумлении смотрит на редактора Зенина.

Ивчиков (испуганно Зенину). Товарищ Пивоваров?

Недоуменный взгляд Зенина.

Ой, я ошибся. Вы так похожи!

Колобашкин (Зенину). Значит, все в ажуре: спешим на опыт к Кире Бурмистровой.

Зенин. А рассказ? Рассказ, конечно, с вами?

Колобашкин. Рассказ со мной, и в то же время его со мной нет. Подвел автор. (Скороговоркой.) Я даже прихватил с собой этого, с позволения сказать, автора. Пусть ему стыдно будет. (Представляя Ивчикова.) Автор.

Ивчиков (ошалело). Я… Я…

Колобашкин. Ты, Володя. Ты… (Зенину) Я ему говорю: «Как же так, Вова? Здорово ты живешь! Апрельский номер, шуточный фантастический рассказ. Ты обещал — и так подводишь! Ай-ай-ай!» Но за это он согласился быть подопытным у Бурмистровой. У меня вышел прокол. Подопытный гражданин, которого намечали, улегся в больницу на улице Радио. Что делаю я? Говорю Вольдемару: «Не сделал рассказ — спасай фотомонтаж». Кстати, отменный материал для гипноза. Сочинитель!

Зенин. Это не избавляет вас…

Колобашкин. Именно! И поэтому, преодолевая трудности, я все же написал рассказ.

Зенин. И где же он?

Колобашкин. Я прочел его вслух самому себе и… и я разорвал его на мелкие клочки! Я изничтожил его! Искромсал! По причине высокой требовательности. Не волнуйтесь, я тотчас придумал новый.

Зенин (устало). И где же он?

Колобашкин. Пока в голове. Но я сейчас подробно изложу. Значит, рассказ… Итак, рассказ-шутка. Называется «Первое апреля 2001 года». Прекрасное название. Человек, назовем его условно Макс, звонит своему другу Бобу и говорит: «Здравствуй, Боб. Я, Макс, изобрел гравитатор. Дикой силы прибор, язви его душу…» Действие происходит, разумеется, в капстране…

Зенин. Разумеется. Далее.

Колобашкин. Боб не верит Максу И тогда Макс приходит к Бобу самолично с гравитатором под мышкой. Сидят. Пьют чай двадцать первого века с водорослью… как ее… с хлореллой. А вокруг все как положено в ихнем веке: два робота, жена Мери, искусственный климат. Но Боб по-прежнему не верит в гравитатор. Судьба изобретателей. Макс в гневе: «Ах, ты не веришь мне, Боб!» И он направляет гравитатор на квартиру Боба. И — бенц!

Зенин. Что — бенц?

Колобашкин. Нету. Ни квартиры, ни Мери. Все спалил гравитатор к чертям собачьим. Боб в отчаянии: «Что ты наделал, Макс, где моя жена Мери? Мы жили с ней душа в душу, меж нами была игра!» Тут Макс как захохочет! Потому что… хи-хи-хи… это была… ха-ха-ха… первоапрельская шутка. Это был не гравитатор, а… хо-хо-хо… просто датчик направленных биотоков. И, следовательно, все испепеление происходило лишь в воображении присутствующих. (Бодрясь) Как финальчик?

Зенин (Ивчикову; раздраженно). Что вы на меня так смотрите?

Ивчиков. Вы очень похожи на моего начальника товарища Пивоварова… то есть его фамилия Скобелев… У нас даже местком…

Колобашкин. Он — беллетрист… Ну мы пошли, пожалуй…

Зенин. Стоит ли торопиться? Ведь вы так мечтаете рассказать мне остроты, которые, безусловно, подготовили для раздела «Барон Мюнхаузен»?

Колобашкин. А, как же… (Грозно) Владимир Еремеич, я надеюсь, что хотя бы остроты…

Ивчиков. Я не совсем понимаю…

Колобашкин. Он даже не понимает! Это черт знает что! По-моему, это все из-за буфета. Как только у нас закрылся буфет на ремонт, исчезли все квалифицированные авторы. Где научно-фантастические остроты, Володя? Нелепицы, каковые ты обещал нам родить?! (Подступая, шепотом.) Не подведи — не выдай — пожалей детишек малых…

Ивчиков. Ах, нелепицы? (Засмеялся.) Нелепицы я, пожалуй, вам скажу.