Читаем Ночь грома полностью

Ники Свэггер, журналистка. Это полностью соответствовало действительности. В свои двадцать четыре года Ники работала в отделе криминальной хроники в бристольской газете «Курьер геральд», в городе Бристоль, штаты Теннесси и Виргиния. Выражение «штаты Теннесси и Виргиния» было странным, но оно отражало необычную географическую реальность: газета выходила в городе, расположенном сразу в двух разных административных единицах. Одна половина Бристоля находилась в «Штате добровольцев», другая — в «Старом доминионе»;[1] граница между штатами проходила прямо по городу с населением в сто тысяч человек, расположенному в южной части долины Шенандоа. Это была земля лошадей, земля ферм, земля каменоломен, но в первую очередь, и особенно в данное время года, это была земля НАСКАР.[2] Приближались большие гонки, и скоро этому относительно небольшому городку предстояло превратиться в самый многолюдный город Теннесси: ровно через неделю сюда съедутся триста пятьдесят тысяч граждан государства НАСКАР (кто-то предпочитает называть это государство империей пива «Будвайзер») на одну из первых пятисотмильных гонок нового сезона. Ники сгорала от нетерпения!

Но сейчас Ники ехала на своем «вольво» по шоссе номер 421 штата Теннесси из города Маунтин-Сити, административного центра округа Джонсон, расположенного в двадцати с лишним милях от Бристоля. Преодолевая крутой подъем, она осторожно вела машину по серпантину, извивающемуся змеей по склону Железной горы. Молодая женщина понимала, что ей нужно быть предельно внимательной, поскольку уже совсем стемнело и видимость была ограниченной. Иногда водители, следующие по ночам из одной забытой богом дыры в другую по более коротким и пустынным, но зато более опасным местным дорогам, разбивались насмерть, а жизнь по-прежнему оставалась для Ники замечательным приключением, и она хотела насладиться каждым ее мгновением.

Взглянув на спидометр, Ники убедилась в том, что держит скорость около сорока миль в час, то есть в пределах нормы. Окружающий мир за ветровым стеклом состоял лишь из двух конусов света, озарявших на двести пятьдесят футов вперед узкую полосу асфальта, а резкие повороты следовали с захватывающей дух частотой. Водила Ники изумительно, вероятно потому, что в юности досконально изучила природу автомобилей, проведя многие годы на Диком Западе, среди лошадей и гоночных машин, свидетельством чему были многочисленные медали и шрамы, а также несколько комнат, забитых наградами, лентами и собственными фотографиями. Девушка на снимках неизменно была красивой, но также неизменно слегка растрепанной, и, как правило, позировала она на фоне машины. Рядом с ней всегда присутствовали ее мать, привлекательная светловолосая женщина, как будто вышедшая прямо из фильма Говарда Хоукса,[3] и отец, чье армейское прошлое было написано на дубленой коже спартанского щита, каковым являлось его загорелое, обветренное, неулыбчивое лицо.

Поднявшись на перевал, Ники начала спускаться вниз на тщательно контролируемых и умело поддерживаемых сорока с небольшим милях в час. Ее мозг усиленно работал. Весь день она провела в администрации округа, переговорила с десятками людей на тему, имеющую самое непосредственное отношение к ее профессии криминального журналиста. Метамфетамин, или, как его еще называли, «мет», «хрусталь», «ледок», «смертельная пыль», «пурпурная смерть», «дыхание ангела», «шепчущее безумие», являлся сущим бичом округа Джонсон, штат Теннесси, как и остальной сельской Америки. Наркотик был дешевым, относительно простым в изготовлении (хотя и обладал склонностью взрываться в подпольных лабораториях по его изготовлению, устроенных на кухне, в жилом прицепе или в сарае) и ударял в голову с силой кузнечного молота. Люди были в восторге от кайфа первых нескольких минут и не помнили все остальное, когда засовывали своих грудных детей в духовку плиты, бросали их в колодец или подвешивали на бельевую веревку. Они не помнили, как забивали до смерти мотыгой или кирпичом собственных жен, как бродили по шоссе с дробовиком в руке, стреляя в странные штуки, проносящиеся мимо, которые оказывались машинами. Метамфетамин доставлял горы неприятностей. Не после каждого употребления, но достаточно часто. Ники успела насмотреться на разбитые семьи, на чудовищные преступления, на сотрудников правоохранительных органов, совращенных щедрыми взятками, на торговцев, застреленных или зарезанных в темных переулках и кукурузных полях, на все те страдания и боль, которые наркотики приносят в большой город, но только здесь все это было выплеснуто в безымянные городишки, о которых никогда не пишут статьи в «Нью-Йорк таймс» и не снимают кино. Она была летописцем этого бедствия, его Гомером, Германом Мелвиллом, Теодором Драйзером, хотя и о ней тоже никто никогда не слышал.