Читаем Не умеешь — не прочтешь полностью

Что делать, не знаю. Уйти вроде неудобно.

Подошёл к доске, придумываю, как расшевелить эту «статую», а сам рисую на доске мелом. Нарисовал первоклашку, который пришёл из школы и обедает. Потом его отца, мать и двух бабушек. Он жуёт за обе щеки, а они ему смотрят в рот. Получилась забавная картинка.

— А мы с тобой, — говорю, — голодные. Не пора ли и нам домой?

— Нет, — отвечает. — Я домой не пойду.

— Что же, ночевать здесь будешь?

— Не знаю.

Голос у неё жалобный, тоненький. Комариный писк, а не голос. Я оглянулся на свою картину, и в животе у меня заурчало. Есть захотелось.

Ну её, эту ненормальную. Вышел из класса и пошёл. Но тут мне стыдно стало, и я вернулся.

— Ты, — говорю, — если не скажешь, зачем здесь сидишь, я сейчас вызову школьного врача. А он раз-два — «скорая помощь», и ты в больнице.

Решил напугать её. Я этого врача сам боюсь. Вечно он: «Дыши, не дыши...» И градусник суёт под мышку. Холодный, как сосулька.

— Ну и хорошо. Поеду в больницу.

Честное слово, она была ненормальная.

— Можешь ты сказать, — закричал я, — что у тебя случилось?

— Меня брат ждёт. Вон во дворе сидит.

Я выглянул во двор. Действительно, там на скамейке сидел маленький мальчик.

— Ну и что же?

— А то, что я ему обещала сегодня все буквы выучить.

— Сильна ты обещать! — сказал я. — В один день всю азбуку?! Может быть, ты тогда школу закончишь в один год? Сильна врать!

— Я не врала, я просто не знала.

Вижу — сейчас она заплачет. Глаза опустила и головой как-то непонятно вертит.

— Буквы учат целый год. Это не простое дело.

— У нас папа с мамой уехали далеко, а Серёжа, мой брат, сильно скучает. А я ему сказала: вот пойду в школу, выучу буквы и напишем маме и папе письмо. А он всем мальчишкам во дворе рассказал. А мы сегодня весь день палки писали.

— Палки, — говорю, — это хорошо, это замечательно. Из палок можно сложить буквы. — Я подошёл к доске и написал букву «А». Она из трёх палок. Буква-шалашик.

Вот уж никогда не думал, что буду учителем! Но надо было отвлечь её, чтобы не заплакала.

— А теперь, — говорю, — пойдём к твоему брату, и я ему всё объясню.

Мы вышли во двор и направились к её брату. Шли, как маленькие, за руки. Она сунула мне свою ладошку в руку. Мягкая у неё ладошка, пальцы подушечками, и тёплая.

Вот, думаю, если кто-нибудь из ребят увидит — засмеют. Но не бросишь же её руку — человек ведь...

А этот важный Серёжка сидит и болтает ногами. Делает вид, что нас не видит.

— Слушай, — говорю, — старина. Как бы тебе это объяснить. Ну, в общем, чтобы выучить всю азбуку, нужно учиться целый год. Это не такое лёгкое дело.

— Значит, не выучила? — Он вызывающе посмотрел на сестру. — Нечего было обещать.

— Мы писали палки весь день, — с отчаянием сказала девочка. — А из палок складываются буквы.

Но он не стал её слушать. Сполз со скамейки, низко опустил голову и поплёлся утиной походочкой. Меня он просто не замечал. И мне надоело. Вечно я вмешивался в чужие дела.

— Я выучила букву «А». Она пишется шалашиком! — крикнула девочка в спину брату.

Но он даже не оглянулся.

Тогда я догнал его.

— Слушай,— говорю,— ну чем она виновата? Наука — сложное дело. Пойдёшь в школу, сам узнаешь. Думаешь, Гагарин или Титов в один день всю азбуку одолели? Тоже ой-ёй как попотели. А у тебя и руки опустились.

— Я весь день на память письмо маме сочинял, — сказал он.

У него было такое печальное лицо, и я подумал, что зря родители не взяли его, раз он так скучает. Собрались ехать в Сибирь, бери и детей с собой. Они не испугаются далёких расстояний или злых морозов.

— Подумаешь, беда,— говорю, — Я сегодня приду к вам после обеда и всё изображу на бумаге под твою диктовку в лучшем виде.

— Вот хорошо! — сказала девочка. — Мы живём в этом доме за железной изгородью. Правда, Серёжа, хорошо?

— Ладно, — ответил Серёжа. —Я буду ждать.

Я видел, как они вошли во двор и их фигурки замелькали между железными прутьями забора и кустами зелени.

И тут я услышал громкий, ехидный такой мальчишеский голос:

— Серёжка, ну что, выучила твоя сестра все буквы?

Я видел, что Серёжа остановился, а сестра его вбежала в подъезд.

— Выучить азбуку знаешь сколько надо учиться? — сказал Серёжа. — Надо учиться целый год.

— Значит, плакали ваши письма, — сказал мальчишка. — И плакала ваша Сибирь.

— Ничего не плакала, — ответил Серёжа. — У меня есть друг, он уже давно учится не в первом классе, он сегодня придёт к нам и напишет письмо.

— Всё ты врёшь, — сказал мальчишка. — Ну, как зовут твоего друга, как?

Наступило молчание.

Ещё минута — и должен был раздаться победный, торжествующий возглас ехидного мальчишки, но я не позволил этому случиться.

Я влез на каменный фундамент забора и просунул голову между прутьями.

— Между прочим, его зовут Юркой, — сказал я.

У этого мальчишки от неожиданности открылся рот.

А Серёжа ничего не сказал. Он был не из тех, кто бьёт лежачих.

А я спрыгнул на землю и пошёл домой.

Не знаю почему, но настроение у меня стало хорошее. Весело было на душе, и всё. Отличное было настроение. Даже петь хотелось.