Читаем Наша армия родная (сборник) полностью

сказке. В одном только разница. В сказке человек

находит своё счастье легко, по волшебству, А нам,

Ваня, никто не ворожил. Мы счастье своими руками

добыли. С бою взяли.

Легко это было? Нет, не легко.

Заводчики и фабриканты дрались за своё бо-

гатство беспощадно. Когда прогнали мы их в

октябре семнадцатого года, они ни за что не хо-

тели верить, что потеряли свои владения навсегда.

Подняли они против нас войну.

Позвали на помощь заграничных заводчиков, фабрикантов, богачей. Привели они, предатели, на

нашу родную землю иностранные войска.

Трудные бывали дни. Такие случались дни, что

придёт, например, человек на завод, в партийный

комитет, а на двери записка:

„Комитет закрыт, все на фронте".

И вот помню я, как в такие трудные дни закон-

чил наш завод постройку бронированного поезда.

Четверо суток не выходил я с завода.

Иду домой — и даже ослабел на свежем воздухе.

Голова кружится.

Прихожу домой. Бабушка твоя тогда ещё моло-

дая была. И хоть жилось нам в те дни голодно и

трудно, всегда она встретит меня весело, сынишку

поднесёт поздороваться. А так как сынишка в те

дни ещё разговаривать не умел, то она и поздоро-

вается за него и поговорит.

Так она встретила меня и на этот раз. Спро-

сила, как с бронепоездом. Я рассказал. Собрала

она мне поесть, что дома было.

И тут я ей говорю:

„Слушай, Елена Игнатьевна. Я нынче вечером

ухожу с бронепоездом на фронт".

Она спрашивает:

„Положение на фронте тяжёлое?"

А я отвечаю:

„Да, очень тяжёлое! Наступают враги. Надо итти

защищать нашу рабочую, крестьянскую власть".

Она только головой кивнула. Спрашивает:

„Когда итти. вам?"

Я отвечаю:

„Через час".

Она опять головой кивнула.

А я, поев , совсем ослабел. Лёг на лавку, думаю:

полежу немножко и отойду, голова перестанет кру-

житься. Лёг я и сразу уснул. Ведь не спал я почти

четверо суток.

Разбудил меня будильник.

Вскакиваю, гляжу на часы — ровно час я про-

спал.

Зову : „Лена! Лена!"

Никто мне не отвечает. Пусто в доме.

Что такое?

На столе стоит мой деревянный сундучок. Уло-

жено всё, что надо мне в поход. А ни жены, ни

сына нет дома.

Сбегал к соседям —и там их нет и не было.

Ну что ты будешь делать! Время не ждёт. За-

хватил я сундучок —и бегом на завод. Думаю: на-

верно, она уже там. Туда придёт со мной прош.ать-

ся. Пошла, наверно, добыть мне еды какой-нибудь

в дорогу.

Не простой поезд вышел с завода, а брони-

рованный. Покрытый бронёй. Пулемёты, орудия

глядели из бойниц. В этом поезде паровоз шёл в

середине состава. Он был защищён особенно стара-

тельно. Ведь если паровоз повредят, то всему со-

ставу худо придётся. Станет бронепоезд на рельсах

как неживой: ни отступать нельзя, ни наступать.

А вся команда этого поезда состояла из завод-

ских рабочих, из тех самых людей, которые его

строили.

Провожали нас на фронт и жёны, и дети, и

друзья, и товарищи. Только моей Елены Игнатьев-

ны не было.

И ещё одна загадка. Товарищи, вместо того

чтобы посочувствовать мне, перемигиваются, посмеи-

ваются, как будто что-то знают, чего я не знаю.

Поехали. Поезд уже мост миновал, бежит среди

ёлок. И подходит ко мне командир бронепоезда:

„О чём задумался, Иван Сергеевич?"

„Так, ни о чём, товарищ начальник".

„А не хочешь ли познакомиться с нашим пуле-

мётчиком?"

Указал он мне на невысокого парнишку в крас-

ноармейской форме, а сам отошёл. Глянул я... Ох!

да ведь это моя Елена Игнатьевна!

— Бабушка! — воскликнул Ваня.

— Она самая! — ответил Иван Сергеёвич.—Но

только ты не забывай, что в то время она была не

бабушка, а всего только молодая мама...

Сначала я удивился, потом обрадовался. Потом

нахмурился.

А Лена мне говорит:

„Слушай меня, Иван Сергеевич. Ты на меня не

сердись. Раз такое время пришло суровое, все

должны итти на войну^,. Не могу я дома сидеть,

когда наша Советская страна в опасности. Понима-

ешь? Пока ты работал на заводе, я окончила пу-

лемётные курсы. У меня справка есть".

Я ничего не отвечаю, смотрю на неё. Любуюсь

ею, а она всё оправдывается:

„Может быть, ты сердишься, что я Серёжу оста-

вила? Не сердись! Он в хороших руках. Его моя

мама взяла. Я так рассудила: что у него будет за

жизнь, если мы не разобьём наших врагов! Не толь-

ко за своё счастье мы бьёмся, а за счастье наших

детей и внуков. Чтобы выросли они людьми, а не

рабами. Верно я говорю?"

И тут я кивнул ей головой, а она заплакала.

Обрадовалась, что я на неё не сержусь.

И стали мы воевать рядом...

Вот, внучек, как мы дрались за ваше счастье!

Все как один поднялись. А во главе шла партия

большевиков. Ленин и Сталин вели нас в бой. Ну

и разбили мы врагов и стали строить новую жизнь...

Когда дедушка сказал эти слова, дверь тихонь-

ко-тихонько приоткрылась, и в комнату вошла ба-

бушка.

— Вот они куда скрылись! — сказала бабушка

шопотом, чтобы . не помешать музыкантам.— А я

без вас соскучилась, пошла на поиски.

Бабушка подсела к Ване. На широком кресле

и ей нашлось место.

— Что ты на меня так смотришь, внучек? —

спросила она.—Не узнал, что ли?

— Так просто... — ответил Ваня робко.

И все трое замолчали. Смотрели на освеідённый

город, думали и слушали музыку.

И вот скрипка, рояль и виолончель в последний

раз сказали что-то громко. дружно и решительно

и замолчали.