Читаем Nacht (СИ) полностью

      ветреная, беззвездная ночь в конце мая, непроглядная тьма в укромных уголках старинных дворов-колодцев даунтауна, растрепанная и разнузданная в буйной парковой зелени, до одури пропахшая приторной акацией, заснеженная тополиным пухом, ночь гулкая и безлюдная в центре и трущобах, блики ранней росы празднично сверкают по старым булыжникам мостовых, а ветер пронизан далеким эхом окраин, собачьим лаем, воем диспетчеров на железнодорожных полустанках, грохотом товарняков по расшатанным рельсам. одна из самых коротких ночей в году, мимолетно-страстная, как поллюция, и щемящая, словно осень, тесная в своей необъятности, освежает холодом, как стакан денатурата на голову, истошная, кромешная, отчаянная, неуловимая, излюбленная Иденом среда для потери сознания, идеальное место, в котором можно спрятаться от себя и своего бесконечно отточенного внимания, звуков и запахов слишком много, чтобы удержать в руках, и по утрам он не помнит ничего, кроме бессвязного набора семплов и прикосновений. он со своей говорящей фамилией в этой среде словно рыба в воде, ничто не сбрасывает охотней, чем контроль, бесследно проваливаясь в ритуальную круговерть действий необъяснимых и спонтанных, единственно подвластных истовым служителям хаоса. ночь исправна и беспроигрышна, очищена от примесей всякой логики, не содержит ничего, кроме секса и разрушения, жадно поглощаемых ненасытным океаном сочной травы и липового цвета, вязким и бездонным, как трясина, медовое болото, зыбучие россыпи сахарного песка. ночь скрипучая и шумная — ночь последнего звонка, до которого ему самому еще два года тащиться по пересеченной местности прогулов и экзаменов — окружает со всех невидимых сторон, одичавшие от радости подростки празднуют свое освобождение прямо на улицах, бухают, орут и трахаются повсюду, куда только ни сунься, весь город на пару часов превращают в один большой бесплатный лав-отель, невиданное единство делает их коллективное бессознательное почти осязаемым и плотным, как желе, так что он успевает захмелеть безо всяких вспомогательных средств задолго до того, как достигает пункта назначения в виде небольшого, ничем не примечательного окна в череде прочих окон на втором этаже многоквартирного дома, в которое бросает камешек, слегка перестаравшись, и единственное, что спасает стекло — приоткрытая форточка, он сам это осознает с опозданием, лишь после того, как разжимает пальцы, и смущенно фыркает, когда понимает, что это тоже вопрос привычек и мелкой моторики, уж больно много окон перебито камнями в заброшках и общагах из бедных кварталов просто потому, что шум, грохот, вопли, брызги осколков и прочие аспекты деструкции тешат душу и радуют глаз. Харви распахивает створку, не включая в комнате свет, отчего он лишь приглядевшись обнаруживает, что спать она предпочитает в футболке вдвое больше себя по размеру. Иден стоит прямо под фонарем, но на то, чтобы его узнать, ей тоже требуется некоторое время.