Читаем Мне все равно полностью

Только слышно чей-то удивленный непечатный возглас.

Конор пялится на меня, вижу, как его лицо покрывается пятнами.

- Ты… Щеп… Щепкина, ты ополоумела? Ты что себе позволяешь?

- Бесплатный стриптиз, - громко выдает кто-то из стада, и остальные грохают, начиная ржать.

Я спокойно делаю несколько шагов, выходя в центр.

- Щепкина… ты…

- У меня украли вещи.

- Ты… немедленно вернись в раздевалку! – физрука даже жаль, мужик в панике, не вдупляет, что делать.

- Мне нужны мои вещи.

- Ты… - он начинает снимать с себя олимпийку, путается в рукавах, - прикройся хоть, дура, не понимаешь вообще.

- Мне нужны мои вещи.

Говорю спокойно. Смотрю спокойно. Как будто не я стою полуголая перед ними, а они передо мной.

- На, возьми… надень… - Конор протягивает мне кофту, но я не реагирую.

- Мне нужны мои вещи! Если мне не отдадут их, я пойду к директору.

- Ты… Щепкина, с ума сошла, ты… оденься немедленно!

Он пытается набросить на меня свою одежду, но я отступаю, выставляя ладонь вперед.

- Руки уберите! Трогать меня не надо.

- Ты… - физрук, конечно, в ярости, и мне его даже жалко, но…

Он делает шаг, готов меня схватить.

- Не стоит этого делать. Сами себе срок повесите. Я несовершеннолетняя. Голая. Будете доказывать, что не пытались меня совратить.

- Ты, да ты… у меня полный класс свидетелей!

- Эти что ли? Да они вас первые и закопают.

- Ах ты… с…салага малолетняя, су…

- Оскорбление. За это тоже есть статья.

- Умная шибко, да?

- Умная.

- Да я тебя… - вижу, что ему хочется меня схватить, но теперь он боится.

Я умею пугать людей. Этого не отнять.

- Скажите, чтобы мне отдали мою одежду. Я оденусь. И о том, что тут произошло никто не узнает. – Конору повезло, что в школе действует железное правило. Заходя в зал все сдают телефоны. А то бы мой эпатажный демарш реально бы уже во всех соцсетях набирал «лайки». – Или я иду к директору.

- Ты… ты…

- Я? То есть вы серьезно считаете, что виновата я? А не те, кто украл мои вещи? Хорошо.

Медленно поворачиваюсь в сторону выхода.

- Сзади тоже ничего! – у кого-то совсем отказало чувство юмора, но большинство считает, что это очень смешно.

Конор опять тянет руки ко мне, но тут же отдергивает. Страх – такое дело. Если уж он есть…

- Стоять, Щепкина! Никуда ты не пойдешь! Так! Одиннадцатый «Е»! Немедленно вернули ей одежду.

- А мы ничего не брали. Она врёт.

- Она сама!

- Да она все специально, она же с диагнозом! Вы не в курсе? – Миронова оказывается знает такое слово как диагноз? Неужели!

- Она дикая, больная! Нам «рили» с ней в классе страшно находиться! – неужели, Дуня?

Усмехаюсь про себя - тебе бывает страшно?

- Да хватит вам, реал, верните ей «шмот»!

- Она сама разделась, мы ваще не при делах.

- Молчать! – Конор дует в свисток. – Молчать! Быстро вернули вещи, я сказал!

Я стою вполоборота к двери. Готова реально выйти и пройти через всю школу.

Как леди Годива, блин.

Замечаю, что там, за дверью, в тени кто-то стоит. Подглядывает за представлением и не заходит? Интересно, и давно? Может, еще и снимает моё шоу? Впрочем, мне всё равно, как всегда…

Словно отвечая на мои мысли таинственный наблюдатель решает выдать свое присутствие.

Открывает двери и заходит в спортивный зал.

Узнаю его и с досадой понимаю, что руки холодеют и покрываются мурашками.

Высокий, широкоплечий, с развитой мускулатурой. Сильный. Красивый. Наглый. Безбашенный. Умный. Циничный. Жестокий.

Тор. Роман Торопов.

Я бы могла сказать, что он моё проклятие. Но не скажу. Потому что мне плевать на него так же, как и на остальных.

Ну, почти. Только знать об этом никому не обязательно.

- Тор! Тор! Тороп! Торопыга! Явился, не запылился! Брателла!

Мою наготу уже никто не замечает. Ну, конечно! Их кумир вернулся, как же! Сам великий и ужасный Тор – Торопов. Гроза и гордость школы в одном флаконе.

Несколько парней и девчонок вскакивают с мест. Конор свистит, но на него всем глубоко по…

Тора окружают, здороваются как-то по-особенному, по-своему. Я знаю, их тут банда, трое лучших друзей, ну и подружки-подпевалы, само-собой.

Ёжусь, поводя плечами, мурашки скачут по коже наперегонки.

Чёрт, наверное, зря я вот это вот всё… Зря вышла. Посидела бы до конца урока, потом… а что потом? Вещи бы они все равно не вернули. Это факт.

Ну, может вернули бы, но поглумились бы надо мной знатно.

А я не позволяю над собой издеваться. Научилась этому уже давно.

Жаль, что учитель был таким жестоким.

Смерть – вот лучший учитель жизни.

Стою всё так же в центре зала, повернувшись к выходу, смотрю в пустоту. Чего я зависла, собственно? Я собиралась к директору? Что ж…

Делаю шаг, второй.

Конор свистит в свисток, пытаясь призвать класс к порядку. Поздно. Раньше их надо было воспитывать. Как моя прабабушка любила повторять: когда поперек лавки лежит еще можно воспитывать, а потом – бесполезно. Вроде так звучало…

Теперь всё. Они уже выросли, у многих внутри гниль, которую не вытравишь. Впрочем, мне какое дело? Я тут ненадолго.

Осталось несколько месяцев. Потом свобода. Относительная, конечно, но…