Читаем Мисс Брилл полностью

Старики сидели на скамье неподвижно, точно статуи. Но ничего, всегда можно понаблюдать за толпой. Перед цветочными клумбами и ротондой, в которой играл оркестр, прохаживались пары и небольшие группы людей; иногда они останавливались, чтобы поговорить, поприветствовать друг друга или купить букетик цветов у старого нищего, привязавшего свой лоток к ограде. Между взрослыми, смеясь, носились дети — мальчики с гигантскими белыми шелковыми бантами под подбородком, и девочки, крошечные французские куколки, наряженные в бархат и кружева. Иногда какой-нибудь малыш выходил из тени деревьев, покачиваясь на еще не окрепших ножках, останавливался, удивленно осматривался, шлепался на землю — и так и сидел, пока миниатюрная мать, мелко семеня, словно молодая наседка, не прибегала ребенку на помощь, хорошенько его при этом отчитав. Кое-кто сидел и на скамейках и зеленых стульях — но, правда, эти люди приходили сюда чуть ли не каждое воскресенье, и, как мисс Брилл часто отмечала про себя, почти во всех чувствовалось что-то курьезное. В большинстве своем это были старики, странные, молчаливые, и во взгляде их было нечто такое, от чего казалось, будто они только что выбрались из маленьких темных каморок, или даже из чуланов!

За ротондой — стройные деревья с желтыми листьями, опадающими на землю; сквозь их стволы — просвет моря; а над морем — голубое небо с золотистыми облаками.

«Пам-пам-пам парарам! Парарам! Пам парарам пам пам!» — играл оркестр.

Мимо прошли две девушки в красных платьях; к ним приблизились двое молодых солдат в голубой форме; они рассмеялись, разбились на пары и ушли, держа друг друга под руку. Две крестьянки в смешных соломенных шляпах чинно провели под уздцы красивых дымчато-серых осликов. Спешащей походкой пронеслась бледная, источающая холод монахиня. Красивая женщина уронила на ходу букетик фиалок; маленький мальчик поднял их и догнал незнакомку, протягивая ей цветы, а она взяла их и отбросила прочь, словно отравленные. Ах, Боже мой! Мисс Брилл даже не знала, восхититься жестом женщины или нет! А какой интересной была встреча горностаевой шапочки и господина в сером, прямо перед сиденьем мисс Брилл. Он был высокого роста и держался с ледяным достоинством; а на его собеседнице наверняка была все та же горностаевая шапочка, которую она купила, когда ее локоны еще были золотистыми. Теперь же и волосы, и лицо женщины, и даже ее глаза — все приобрело такой же грязно-серый оттенок, как и у потертого горностая, а крошечная ручка в вычищенной перчатке, слегка приподнятая, чтобы дотронуться до губ, была похожа на высохшую желтую лапку. Ах, какая радость для нее эта встреча — просто счастье! Она словно ее предчувствовала. Она перечисляла места, в которых побывала — здесь и там, все вдоль побережья. День просто чудесный, не правда ли? И не хотел бы он?.. Но господин в сером покачал головой, закурил сигарету, глубоко затянулся, медленно выпустил облако дыма прямо в лицо горностаевой шапочке и, хотя она продолжала говорить и смеяться, легким щелчком выбросил спичку и ушел по своим делам. Горностаевая шапочка осталась одна; ее улыбка стала еще лучезарнее, чем раньше. Но даже оркестр, казалось, понял, что она чувствует, и заиграл тише и нежнее, а барабан снова и снова отбивал одно и то же слово: «Хам! Хам! Хам!». Что же ей делать? Что же с ней будет? Но пока мисс Брилл ломала голову над этими вопросами, горностаевая шапочка повернулась, приветственно подняла руку, словно увидев кого-то другого, кого-то намного более дружелюбного, вот там, совсем рядом, и засеменила прочь. И мотив, который играл оркестр, снова поменялся, стал быстрее и еще жизнерадостнее, чем раньше; двое стариков поднялись с любимой скамейки мисс Брилл и ушли решительным шагом, а какой-то старичок с длинными бакенбардами — такой забавный! — проковылял мимо в темп музыке, и его чуть не сбили с ног четыре девушки, идущие бок о бок.