Читаем Мария. Неусомнившаяся полностью

Иоаким говорил слишком тихо, чтобы Анна могла разобрать его слова. Когда муж вошел к ней, она взглянула на него, пытаясь понять, о чем он думает. Во взгляде Иоакима не было упрека, однако Анна поняла, что он расстроен. Наклонившись к жене, он передал ей новорожденную. Что он мог сказать, чтобы успокоить себя и жену? Бог не счел нужным дать им сына.

— Я люблю ее, — сказала Мария.

— Мы все любим ее, — быстро ответил Иоаким.

Однако Анна все понимала. Сын работал бы вместе с отцом. Сын пошел бы в синагогу служить Господу, и отец мог бы гордишься им. Сын заботился бы о матери, если бы отец умер. Сын вырос и выступил бы против угнетателей Израиля. Или даже стал бы долгожданным избавителем, Мессией, о котором молился весь Израиль.

А девочка? Какая польза от девочки, что она может делать, кроме ежедневной работы по дому? Она всего лишь еще один рот, который надо кормить до тех пор, пока отец не подыщет ей подходящего мужа.

— Я хотела назвать ее Деворой, — тихо проговорила Анна, опустив голову. Новорожденная выглядела более хрупкой, чем ее сестра, и лицо ее было таким кротким, что заставляло материнское сердце сжиматься от нежности.

— Мы назовем ее Марией, — сказал Иоаким.

— Но Мария — это мое имя, — возразила старшая дочь, переводя взгляд с матери на отца.

Иоаким положил руку на голову дочери и мягко произнес:

— Твоя сестра будет маленькой Марией.

Анна обратилась к старшей дочери:

— Не расстраивайся, дорогая. Иди погуляй, я хочу поговорить с твоим отцом, — оставшись наедине с Иоакимом, Анна внимательно посмотрела на него: — Ты не хочешь подумать о другом имени? Девора — хорошее имя. Марий очень много. Это имя стало самым распространенным в Израиле.

— Когда так будут звать всех девочек в Израиле, тогда, вероятно, Господь услышит мой вопль! — голос Иоакима дрогнул. Краска залила его щеки, он отвернулся от жены. — Ее имя — Мария.

С этими словами он вышел. Анна слышала, как он велел старшей дочери пойти поиграть с подружками и не заходить к маме, чтобы та могла отдохнуть.

Анна изучала личико новорожденной.

— Мария, — прошептала она. — Моя маленькая драгоценная Мария.

На сердце у нее было тяжело оттого, что обе ее дочери будут носить имя, которое означало «горькая, страдающая». Имя Мария говорило о глубине отчаяния каждого иудея, жившего под римским гнетом. Имя Мария было воплем к Господу о спасении.

Сев на кровати, Анна положила ребенка себе на колени. Она распеленала дочку, погладила ее ручки и осмотрела ножки. Слезы потекли по щекам Анны, когда она поцеловала крошечную ручку малышки и сжала ее тоненькие пальчики. Кожа маленькой Марии была мягче, чем мех зайчонка.

— Господи, Господи, сделай так, чтобы ее имя значило нечто большее, чем просто «горькая и страдающая». Пусть оно будет означать «сила от Господа». Пусть оно будет означать «Бог — твердыня сердца ее». О, Господи, — тихо плача, Анна прижала девочку к груди. — Пусть имя «Мария» напоминает нам о том, что мы должны повиноваться без страха.

Мария сидела одна под горчичным деревом[1], закрыв лицо руками. Неужели все невесты испытывают то же ощущение потерянности и беспомощности, которое сейчас испытывала она, потому что другие люди за нее уже обо всем договорились, обменялись дарами и решили ее будущее? Марию пугало то, что ей придется жить с мужчиной, которого она едва знала. Ей было известно только то, что ее отец восхищался Иосифом и помог ему, когда тот три года назад пришел в Назарет.

— Он из нашего колена, Анна, — радостно сообщил Иоаким после встречи с Иосифом в синагоге. — Он происходит из царского рода Давида.

— Он женат? — спросила мать и взглянула на Марию.

Иоаким очень скоро узнал, что Иосиф искал жену из колена Иудина, рода Давидова, молодую женщину, благочестивую и богобоязненную, и решил попытаться устроить будущее своей дочери. Мария знала желание своих родителей. Старшая сестра была замужем за назарянином, и родители надеялись выдать младшую дочь замуж за человека из их колена. Конечно, он должен быть благочестивым, добрым, способным обеспечить ее и всех детей, которых она родит ему. Поэтому Анна и Иоаким часто приглашали Иосифа, он их вполне устраивал.

— Почему он не нашел себе жену в Вифлееме? — спросила однажды Мария.

— Почему ты спрашиваешь об этом? — недовольно произнесла Анна. — Просто поверь, что Бог послал его сюда, к нам, в Назарет.

Отец был менее склонен верить в то, что Бог занимается личной жизнью простого плотника или бедняка с подорванным здоровьем и дочерью на выданье.

— Иосиф, как и любой человек, нуждается в работе, а Сепфорис разрастается. Плотники и каменотесы могут там заработать больше денег, чем в Вифлееме.

Мужчины начали договариваться насчет брака, но когда Иоаким умер, будущее Марии пришлось решать Анне, ее матери. А она не намеревалась медлить с этим вопросом.